Есть еще один символ, который связан с другим аспектом легенды о Граале и который заслуживает особого внимания: это касается Mont-salvat (дословно «Гора Приветствия»), пик, который расположен «у таких далеких рубежей, докуда не доходил ни один смертный». Говорилось, что он возвышается посреди моря, в недоступном месте, и из-за него встает солнце. Это одновременно и «священный остров», и «полярная гора», два равнозначных символа, о которых нам еще придется говорить по ходу наших дальнейших изысканий. Это «Земля Бессмертия», которая, естественно, отождествляется с Земным Раем[108].
Что же касается самого Грааля, то легко понять, что его основное значение по сути такое же, как у священной вазы повсюду, где она встречается. И, в частности, на Востоке жертвенная чаша первоначально содержала, как мы указывали выше, ведическую Soma или маздаистскую Haomà, то есть «напиток бессмертия», который дарует и восстанавливает тем, кто его принимает с необходимыми предосторожностями, «чувство вечности». Мы не смогли бы, не выходя за рамки нашего исследования, продолжать дальнейшее рассмотрение символизма чаши и ее содержимого. Для того чтобы развить эту тему должным образом, потребовалось бы посвятить данному вопросу специальное исследование. Но сделанное нами только что замечание позволит перейти к рассмотрению других вопросов, имеющих гораздо большее значение для решения интересующих нас теперь проблем.
Глава 6. «Melki-Tsedeo»
В восточных традициях говорится, что в определенную эпоху знание Soma оказалось утеряно таким образом, что в жертвенных ритуалах потребовалось заменить ее другим напитком, который являлся лишь отображением первоначальной Soma[109]. Эта роль выполнялась, главным образом, вином, и именно с ним у греков соотносится большая часть легенды о Dionysos[110]. Вино же часто рассматривалось как символ истинной священной традиции: на древнееврейском языке слова «iaïn», «вино», и «sod», «тайна», могут заменять друг друга, так как обладают одинаковым числом[111]. У Sûfîs вино символизирует эзотерическое знание, учение, которое предназначено для избранных и которое не подходит для всех людей, точно так же, как любой человек не может пить вино безнаказанно. Отсюда вытекает, что использование вина в ритуале придает ему явно священный характер. Так, в частности, обстоит дело с «эвхаристическим» жертвоприношением Мелхиседека[112]. И именно в этом заключается суть вопроса, на котором мы должны теперь остановиться.
Имя Мелхиседек, или, точнее, Melki-Tsedeq, — это не что иное, как имя, в котором оказывается явно обозначенной функция самого «Царя Мира» в еврейско-христианской традиции. Мы немного колебались говорить об этом факте, заключающем в себе объяснение одного из самых загадочных мест в древнееврейской Библии, но, раз уж мы решили разбираться с этой проблемой «Царя Мира», вероятно, было бы невозможным молчаливо обойти этот вопрос. Мы могли бы воспользоваться словами, изреченными по этому поводу святым Павлом: «О сем надлежало бы нам говорить много; но трудно истолковать, потому что вы сделались неспособны слушать»[113].
Сначала приведем сам текст отрывка из Библии, о котором идет речь: «И Melki-Tsedeq, царь Салимский, вынес хлеб и вино, он был священник Бога Всевышняго (EL Elion), и благословил его и сказал: „Благословен Аврам[114] от Бога Всевышняго, владыки неба и Земли; и благословен Бог Всевышний, который предал врагов твоих в руки твои“. (Аврам) дал ему десятую часть из всего»[115]. Melki-Tsedeq, следовательно, выступает здесь одновременно как царь и как священник. Его имя значит «Царь Правды», и в то же время он — царь Салима, то есть «Мира». Следовательно, мы находим здесь в первую очередь «Правду» и «Мир», то есть в точности два основных атрибута «Царя Мира». Необходимо отметить, что название Salem, противоположное общепринятому мнению, никогда в действительности не обозначало город. Однако если его рассматривать как символическое название места пребывания Melki-Tsedeq, то его можно считать равнозначным термину Агартха. Во всяком случае, ошибочно считать его изначальным названием Иерусалима, так как он назывался Jebus. Напротив, если название Иерусалим было дано этому городу, когда евреи создали там духовный центр, то это было сделано для того, чтобы показать, что он являлся тогда видимым образом истинного Salem. И следует отметить, что храм, воздвигнутый Соломоном, чье имя (Shlomoh) тоже происходит от Salem, значит «Мирный»[116].
И вот какими словами святой Павел комментирует то, что говорится о Melki-Tsedeq: «Ибо Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего, во-первых, по знаменованию имени царь правды, а потом и царь Салима, то есть царь мира, без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда»[117].
Так что Melki-Tsedeq изображен как высший по отношению к Аврааму, так как он его благословляет, и «без всякого же прекословия меньший благословляется большим»[118]. И со своей стороны, Авраам признает это превосходство, так как дает ему десятину, что является знаком его зависимости. Имеет место настоящая «инвеститура», почти в феодальном смысле этого слова, но с тем различием, что речь идет об инвеституре духовной. И мы можем добавить, что именно здесь находится точка соединения еврейской традиции с великой изначальной традицией. «Благословение», о котором говорится, — это, по сути, сообщение «духовного влияния», в котором отныне будет участвовать Авраам. И можно заметить, что используемая формула сообщает Аврааму прямую связь с «Богом Всевышним», которого сам Авраам впоследствии призывает, отождествляя его с Jehovah[119]. Если таким образом, Melki-Tsedeq выше Авраама, то это потому, что «Всевышний» (Elion), который является Богом Melki-Tsedeq, сам выше, чем «Всемогущий» (Shaddaï), который является Богом Авраама. Или, другими словами, первое из этих двух имен представляет божественный аспект, который выше, чем второй. С другой стороны, что чрезвычайно важно и на что, похоже, еще ни разу не указывали, — это то, что El Elion равнозначен Emmanuel, так как эти два имени имеют совершенно одинаковое число[120]. Это устанавливает непосредственную связь между историей о Melki-Tsedeq — это священство El Elion; священство христианское — это священство Emmanuel. Если, следовательно, два типа священства, El Elion и Emmanuel, на самом деле одно и то же, тогда христианское священство, включающее в себя между тем эвхаристиче-ское приношение, главным образом, хлеба и вина, совершается действительно «по чину Мелхиседека»[121].
Еврейско-христианская традиция различает два типа священства, один «по чину Аарона», а другой «по чину Мелхиседека». Второй при этом выше, чем первый, как и сам Мелхиседек выше, чем Авраам, от которого происходит племя Аевия и впоследствии семья Аарона[122]. Это превосходство ясно подтверждается святым Павлом, который говорит: «И, так сказать, сам Аевий, принимающий десятины (на народ Израиля), в лице Авраама дал десятину»[123]. Нам не следует здесь больше распространяться о значении этих двух типов священства, но приведем еще одну выдержку со словами святого Павла: «И здесь (в священстве Аевитском) десятины берут человеки смертные, а там имеющий о себе свидетельство, что он живет»[124]. Этот «живой человек», которым является Melki-Tsedeq, — это Manu, пребывающий на самом деле, «навсегда» (по-еврейски le-ôlam), то есть в течение всей длительности своего цикла (Manvantara) или мира, которым именно он и управляет. И потому-то он «без родословия», что происхождение его «не человеческое», так как он сам является прообразом человека. И он в действительности «сделан по подобию Сына Божьего», так как по закону, им выраженному в словах, он является для этого мира выражением и образом самого божественного Глагола[125].
108
На сходство горы Montsalvat с Mêru нам указали индусы, в результате чего мы более внимательно исследовали значение западной легенды о Граале.
109
Согласно персидской традиции, существует два типа Наота: белая, которую можно собрать лишь на «священной горе», называемой Alborj, и желтая, которая заменила первую, когда предки иранцев покинули места своего первоначального обитания, и которая, в свою очередь, тоже была впоследствии утеряна. Речь идет о последовательных фазах духовного затмения, которые происходят постепенно с течением различных эпох циклического развития человечества.
110
Dionysos или Bacchus имеет много имен, соответствующих его многочисленным обликам; по традиции, по крайней мере в одном из этих обликов, он происходит из Индии. Повествование, по которому он был рожден из бедра Зевса, строится на самой любопытной языковой ассимиляции: греческое слово «mêros», «бедро», заменило название Mêru, «полярная гора», с которым оно почти одинаково с точки зрения фонетики.
112
Жертвоприношение Мельхиседека обычно рассматривается как «прообраз» Эвхаристии. И христианское священство в принципе отождествляется со священством самого Мельхиседека, так как в Псалмах есть такие слова, которые применялись по отношению к Христу: «Tu es sacerdos in aeternum secendum ordinem Melchissedec» (Ps., CX, 4).
114
Имя Abram еще не было изменено в Abraham; в то же время (Бытие, XVII) имя его супруги Sarai было изменено в Sarah таким образом, что сумма чисел этих имен оставалась той же самой.
116
Необходимо заметить также, что тот же самый корень встречается еще в словах Islam и Moslem (мусульманин). «Покорность божественной Воле» (таково истинное значение слова Islam) — это необходимое условие «Мира». Выраженная здесь идея соотносится с сутью индуистской Dharma.
121
Это является полным доказательством идентичности, на которую мы указывали выше. Но следует заметить, что участие в традиции может не всегда быть сознательным. И в этом случае она остается не менее реальной в качестве средства передачи «духовных влияний», однако она не подразумевает действительного достижения какого-либо ранга в священной иерархии.
122
После всего вышесказанного можно еще добавить, что это превосходство соответствует превосходству Нового Завета над Ветхозаветным Законом (Послание к Евреям, VII, 22). Было бы уместным объяснить здесь, почему Христос рожден от царского колена Иуды, а не от жреческого колена Левина (см. там же, 11–17). Но эти соображения могут завести нас слишком далеко. Организация двенадцати колен, восходящих к двенадцати сыновья Иакова, естественно связана с двенадцатиричным составом духовных центров.
125
В Pistis Sophia у александрийских гностиков Мелхиседек определяется как «Великий Преемник вечного Света». Это также согласуется с функцией Manu, который на самом деле воспринимает Свет разума по лучу, исходящему непосредственно из Первоначала, чтобы отражать его в мир, являющийся его владением. И, между прочим, именно поэтому Manu зовется «сыном Солнца».