— А саговник? За какое желание отвечает он?
— Саговник доводит до конца все, что не завершил человек. Так было всегда. На моем языке его называют растением-вампиром. Это растение бессмертия, одно из самых древних, первых растений.
— Армандо думает, что люди стремятся к смерти.
— Я считаю, что, когда в детстве люди впервые осознают, что когда-нибудь умрут, смерть пугает их так сильно, что они стараются отогнать мысли о ней подальше и придумывают легенду, миф. Миф о бессмертии. Люди втайне верят, что могут жить вечно. Им не надо думать о том, как они относятся к смерти. Они просто не верят в нее.
— И я чуть было не убила растение бессмертия. Звучит прямо как оксюморон — мудрый тупица.
— Но ведь я пришел вовремя, и ты его не убила. И в этом вся сущность этого растения. Удача и вечность.
— Итак, я удачлива и оно удачливо.
— Да, тебя не застрелили, а его не растоптали.
— Глоксиния?
— Глоксиния — цветок любви с первого взгляда, поэтому оно прекрасно подходит человеческому существу.
— Как так?
— Человек — особый вид. Нам не нравится работать над любовью. Мы верим, что любовь настоящая, если она застигает нас врасплох, как внезапная болезнь. Как грипп. Когда люди влюбляются постепенно, они всегда сомневаются. Глоксиния приносит любовь с первого взгляда. Именно так предпочитают влюбляться люди.
— Откуда ты знаешь, какие растения входят в число девяти? Я полагала, что найти их невозможно. Растения сами должны найти человека.
— Это верно для большинства людей. Но у меня есть большое преимущество. Армандо. Он хранитель девяти растений.
— А остальные семь растений как называются?
— Давай-ка выкопаем эти два первых и пойдем, пока не стемнело. Нелегко ходить в джунглях по ночам.
— Не вижу никакой разницы между ночью и днем. — Я покосилась на темный лес.
Диего склонился, чтобы выкопать глоксинию. Глядя на него, на то, как он стоит на коленях, я почувствовала необъяснимое, почти неподвластное мне сильное желание прикоснуться к нему. Стоя в некотором отдалении, я наблюдала, как он то копает, то очищает и потихоньку вытягивает корни из земли. Он был полностью поглощен своим занятием и едва ли помнил, что я стою рядом.
В принципе я практически всегда способна себя контролировать и поэтому не могла понять, что мне делать с этим своим порывом. Я обдумывала способы, как его соблазнить, привлечь его внимание без того, чтобы прикоснуться к нему, подойдя поближе.
— Тебе нравится лунный цветок? Сегодня утром я успела увидеть, как его цветы сворачивались при первых лучах света.
Он перестал копать:
— Далеко?
— Не слишком. Может, в десяти минутах ходьбы обратно к пляжу.
— Пойди и срежь черенок, но делай это аккуратно. Не режь лозу, только черенок
Я хотела совсем не этого.
— Я не хочу идти туда одна. Мы будем в дороге всю ночь. Утром найдем другую лозу.
— Лунный цветок — тоже одно из девяти растений. Он позволил тебе увидеть себя до того, как закрылся. Он ждал тебя, чтобы показаться. Доверился тебе. Ты должна пойти и взять его. Никакого другого лунного цветка, только тот самый.
— Ладно. Ради бога. Я добуду лунный цветок. Тот самый.
— Ты не поняла. До сих пор у тебя все складывается фантастически удачно. У тебя есть два растения из девяти, а скоро будет еще и прекрасный лунный цветок, тот самый, что приносит детей, покровительствует деторождению и плодородию, самое женственное из всех растений. Тебе повезло, что Армандо послал меня за тобой. Любой другой, видя, на что ты способна, держал бы тебя здесь, в джунглях, и только бы следил за тобой. Иди за лунным цветком, и будем выбираться отсюда.
Он посмотрел на меня бархатистыми мягкими глазами, и это меня смутило. Они одновременно говорили да и нет. Я смотрела на него и вдруг почувствовала к нему такое влечение, что мне совершенно необходимо было его коснуться прямо здесь и сейчас. Я не могла остановиться. Подошла к нему, но он вытянул руку, чтобы остановить меня.
— Нет. Ты нашла два очень могущественных растения. Растение любви с первого взгляда и лунный цветок. Они толкают тебя ко мне, и временами это влечение будет сильным, возможно непреодолимым. Тебе надо бороться с ним, помни, что ты меня совсем не знаешь.
— Я не хочу тебя знать, я хочу прикоснуться к тебе.
Мои собственные слова показались мне по меньшей мере странноватыми. Я замолчала и постаралась ради Диего взять себя в руки.
Он даже не пытался мне помочь.
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, это идет из твоего подсознания. — Он поместил руку в воздухе где-то над моей головой. — Ты чувствуешь это всем телом. — И провел рукой прямую линию вдоль тела прямо до нижней части живота, не проясняя, впрочем, ситуацию ни в малейшей степени. — То, что ты сейчас чувствуешь, — это только лунный цветок
— Нет, неправда. Это ты. Я чувствую тебя.
— Вернись и принеси его, иначе он тебя никогда не отпустит. Ты будешь маяться всю оставшуюся жизнь.
Он меня испугал.
— Тебе не жарко в этой мокрой майке?
Он засмеялся:
— Иди. Сейчас же. Добудь лунный цветок, пока я не передумал и не воспользовался своими преимуществами.
— Всего один раз?
— Ну ладно. Одно краткое объятие.
Я уткнулась носом в ямку на его шее. Там была крошечная лужица пота, который пах кокосовым маслом от солнца. Я отошла от него сама, потому что иначе все это выглядело уж совершенно по-идиотски.
— Хорошо?
— Ну да.
— А теперь иди.
Когда я вернулась, он сложил глоксинию, саговник и черенок лунного цветка в пустой кожаный мешок, привязанный к шлевке ремня на джинсах.
— Что ты теперь чувствуешь по отношению ко мне?
Мне пришлось признать, что я стала намного более сдержанной, срезав черенок лунного цветка.
— Откуда ты знаешь Сонали и Армандо?
— Я познакомился с ними случайно, так же как и ты. Сонали обучает меня кое-чему, Армандо учит тебя.
— Он меня не учит. Я просто помогаю ему вернуть украденные растения.
— Я встретил Сонали с Армандо, когда был еще ребенком: они как раз купили Касабланку. Мы с родителями жили в соломенной хижине — палапе, в сотне метров от их дома. Моя мать и сейчас там живет. Я был молод, и меня поразили наши соседи, потому что у них было электричество, водопровод, а в нашей хижине ничего этого не было. Поначалу родители не пускали меня к ним, потому что они белые, но Сонали удалось вырастить гигантские орхидеи на каменистой почве позади дома, где ничего никогда не росло, и это потрясло мою мать. В результате мне разрешили ходить туда, куда я хотел.
— Чему ты научился у Сонали?
— О, многому. Узнал много о растениях, лечении и магии.
Я украдкой взглянула на него.
— Не беспокойся. Твой учитель Армандо, и он намного более практичный, чем Сонали. Ты гуманитарий, а он практик. Прекрасный альянс. Понятно, почему ты ему нравишься. Он научит тебя многим прекрасным и полезным вещам.
Я увидела впереди просвет и обрадовалась, как и в первый раз, когда увидела в джунглях поляну.
— Знаешь, у тебя нет родства с джунглями
— Знаю.
— Тебе нравится в джунглях, только когда ты из них выходишь.
— У меня так часто бывает.
— Тебе не следует оставаться здесь одной. Конечно, джунгли дали тебе отсрочку в исполнении приговора, но, может, второго такого случая и не представится.
Скорпионы
Они кажутся отвратительными, эти скорпионы, но ведь их целых две тысячи видов. Большинство из них имеют клешни и три или четыре пары рабочих лапок для ходьбы. Еще больше дело ухудшается тем, что яд скорпиона, который на первый взгляд находится в хвосте, на самом деле выбрасывается из ануса, заднего прохода. Самцы скорпионов ухаживают за самками, исполняя танец под названием «прогулка для двоих». После танца самец целует самку и одновременно впрыскивает малую толику яда ей прямо в рот. Вполне достаточное количество, чтобы на короткое время ее парализовать и заняться с ней сексом. Не знаю, как для вас, но для меня этот сценарий звучит во многом схоже с тем, как молодой человек на свидании в баре капает своей даме немного транквилизатора в выпивку. Мужчины все одинаковые. Женщины, напротив, все разные, и, когда два скорпиона заканчивают спаривание, а яд больше не действует, самец быстро убирается прочь, иначе самка достанет тарелку и съест его на обед.