— Черви, — объяснил мне Армандо. — Они лежат на листьях растений и мерцают в ночи. В этом нет никакого колдовства, ничего магического.
— Зачем она делает это? — Я смотрела, как кассирша засовывает обрывки белой ткани в уши.
— Не хочет слышать крики мандрагоры, когда мы будем вытягивать ее из земли.
Но растения же не в земле, а на столах.
— Не эти, а те, что под столами, только те, что посажены прямо в землю и достаточно старые, чтобы их выкорчевывать.
Я заглянула под столы и увидела там сотни растений. И впервые поняла, что там нет пола, только утрамбованная почва. Мандрагоры росли прямо в земле, как будто рынок был построен прямо на их верхушках, что ни в малейшей степени их не беспокоило.
— Подержи-ка его минутку. — Армандо передал мне поводок Меллори.
Я наклонилась к собаке и погладила ее за ушами. Она лизнула меня в лицо, и я обхватила ее за шею: она казалась мне такой теплой и человечной в сравнении с кассиршей и Армандо.
— Держи ее покрепче. — Армандо с кассиршей обвязывали толстой веревкой мандрагору под одним из деревянных столов.
— Отлично, теперь передай мне собаку.
Армандо привязал другой конец веревки к ошейнику Меллори.
— Quédate atrás у cúbrete los oidos. (Отойди и закрой уши), — прошипела кассирша.
Я посмотрела на Армандо, и мы одновременно произнесли: «Суеверие».
Кассирша из пластикового пакета вынула большой кусок мяса и поднесла к собачьему носу. Меллори фыркнула и засопела. Она начала лизать сырое мясо, возбужденная запахом и вкусом крови. Но как только она уже приготовилась вонзить зубы в кровавый кусок, кассирша отступила и положила мясо на пол вне досягаемости для собаки. Меллори лаяла и скребла лапами землю. Ее ошейник, прикрепленный веревкой к мандрагоре, натянулся. Когда собака не смогла больше терпеть, она изо всех сил рванулась к мясу, рыча и дергая веревку, а привязанная к ней мандрагора, казалось, сейчас треснет. В этой странной игре по перетягиванию каната растение, казалось, тянет собаку к себе. Меллори продолжала рваться к мясу, и в конце концов мандрагора начала поддаваться, выскальзывая из земли, словно ребенок при рождении.
Находясь под кайфом от синсемиллы, я завороженно наблюдала, как корни появляются из земли. Когда причудливой формы голова и руки вылезли на поверхность, кассирша издала какой-то воющий крик. Звук этот пронзил мое тело насквозь и заставил меня тоже закричать изо всех сил.
«Какого черта она орет?» — подумала я, испугавшись и ее, и своего собственного крика.
— Она считает, что мандрагора испускает пронзительный визг, когда ее вытаскивают из земли, и крик этот несет смерть тем, кто его слышит.
— Пока что она своим чуть не доконала меня.
— Она пыталась тебя защитить и своим криком заглушила визг растения. Кассирша знает эти растения лучше, чем кто бы то ни было, и она видела, как люди, вступая с ними в контакт, умирают по самым разным причинам.
«Я слишком высоко и тонко организована, чтобы верить в эту чушь», — подумала я. Чертовски высоко, чтобы находиться в подвале в Мексике с этими двумя колдунами.
— Пойди и взгляни на корень.
— No lo toque.
— Она говорит, чтобы ты его не трогала.
Корень мандрагоры выглядел как реальное воплощение зла, и у меня не было никакого желания его трогать. Он был прямо как живой, более живой, чем я предполагала. У него было две руки, вытянутые вдоль тела, торс и две ноги, слегка разведенные в стороны. На том месте, где должна быть голова, находился круглый выступ, а мелкие корешки, торчавшие из него, напоминали волосы на макушке. Я поняла, что корень одновременно вызывает ужас и притягивает к себе. Он действительно походил на маленького злобного человечка, и мне даже не понадобилось смотреть на него сбоку или в каком-то определенном ракурсе или подключать воображение.
— Давайте выйдем отсюда, — сказала я.
— Сначала пусть Меллори поест, — сказал Армандо. — В конце концов, она сделала всю работу.
Когда Армандо отвязал веревку, Меллори набросилась на мясо и вмиг разорвала его на куски. Когда она насытилась, мы устало зашагали вверх по лестнице: Армандо нес корень в сумке, где до этого лежало мясо.
— Un momento, — сказала кассирша, доставая пистолет из деревянной коробки рядом с кассовым аппаратом.
— Для чего это? — спросила я по пути к двери.
— Для защиты.
Вся дорога около рынка была покрыта серой пылью. Было пустынно, тихо и настолько безлюдно, что я начинала думать, что мы единственные люди, которые по ней когда-либо ходили. Мы прошли немного по дороге, а собака, виляя хвостом, бежала впереди нас.
— Меллори, — позвала кассирша — Меллори, поди сюда.
Счастливый лабрадор подпрыгнул и оглянулся на хозяйку.
Кассирша вставила в пистолет обойму, прицелилась, взвела курок и выстрелила собаке прямо между глазами Меллори заскулила было и повалилась на землю с жалобным визгом. Кровь хлынула из раны в голове, превратив в мгновение ока дорогу из пыльной и серой в черную и мокрую.
Я замерла в остолбенении, потом наклонилась к собаке, взяла ее голову в руки, прижалась лицом к морде и заплакала.
— Встань! — закричал Армандо, хватая меня за руку и рывком поднимая на ноги.
— Будьте вы прокляты, — все повторяла я. — Какого черта она сделала это?
— Она должна была умереть.
— Ее звали Меллори.
— Да. И каждую неделю здесь новая Меллори. Кассирша подбирает собак со свалки, мимо которой мы проезжали. У нее нет привязанности к этим животным.
— Почему эта сука убила Меллори? Я всегда знала, что она мерзкая сука.
— Возьми себя в руки. Эта собака отдала свою жизнь во имя девяти растений. Развращающие, разрушающие пары мандрагоры попали в собаку, когда та вытягивала растение из почвы. Меллори достаточно великодушна, чтобы пожертвовать собой и оставить нам только все хорошее, что есть в растении. Кассирша считает собаку спасительницей, которая отдает жизнь за то, чтобы собрать девять растения, и тебе тоже следует так думать. За свою короткую жизнь собака сделала великое дело. Более великое, чем большинство людей подчас делает за долгую.
Последнее, что я видела, была кассирша, которая волокла за собой окровавленную мертвую Меллори, связав ей передние лапы веревкой, привязанной раньше к мандрагоре.
— Всю ночь она проведет, произнося заклинания для мертвых. А когда наступит рассвет, похоронит собаку. Она делала это уже множество раз.
Армандо держал в руках отвратительный корень, а я шла за ним, рыдая и скорбя по Меллори. У дома кассирши я осталась снаружи у стены из подсолнечников подождать, пока Армандо заберет наши вещи.
— Пошли, пошли домой.
Мы забрались на мотоцикл, и мне не захотелось оглядываться на дом кассирши.
— Уж к счастью или к несчастью, чем ближе подбираешься к девяти растениям, тем больше происходит странных событий.
Я была так рада видеть Диего, когда мы вернулись в Касабланку, что бросилась к нему и обняла.
— От тебя пахнет травкой, — сказал он. — Принесла мне немного?
— Нет.
— Зато я принес. — Армандо поднял над головой большую сумку синсемиллы
— Лилу травмировала кассирша, и я решил привезти немного на тот случай, если придется ее успокаивать.
— Что сделала кассирша?
— Как обычно. Убила Меллори после того, как та вытащила мандрагору.
— Двадцатую Меллори? Или двадцать вторую?
— Сотую Меллори.
Диего, стоя позади, положил мне руки на плечи. Его сладко пахнущие кокосом волосы, выбившись из хвоста, висели свободно и щекотали мне шею.
— Это трудно объяснить. Кассирша годами выращивает мандрагору, и для каждого растения, вырванного из земли, у нее есть Меллори, которая после этого умирает.
— Почему она их всех называет одним именем? Это подло.
— Не хочет к ним привязываться.
— Теперь у тебя есть еще три растения из девяти, — все еще обнимая меня, прошептал Диего мне в ухо.