Я понимаю, что очень сильно плачу. И Лили, и Роуз стоят на коленях на твердом дереве рядом со мной со своими собственными слезами. У меня жжет горло, и мне требуется мгновение, чтобы осознать, что все, что вертелось у меня в голове, вылетело прямо из моего рта.
Эта история — они услышали каждую мелочь. Все кусочки и боль.
— Всё кончено, — говорит Роуз, поглаживая меня по спине. — Они больше не смогут причинить тебе боль. Мы им не позволим.
Я киваю, веря её словам. Ко мне никто не приближался уже несколько месяцев. Райк позаботился об этом.
— Дэйзи, — говорит Лили, её голос на удивление ровный. Именно она крепко держит меня за руку. Я наконец поднимаю голову и смотрю в её налитые кровью глаза, залитые слезами. — Мне очень жаль, что это случилось с тобой. И я знаю... я знаю, что трудно делиться такими вещами, но спасибо, что рассказала нам.
Моя грудь вздымается, и я несколько раз киваю.
Роуз вытирает несколько моих слез, проводя пальцами по моей щеке, и спрашивает: — Ты рассказала своему психотерапевту?
— Какие-то моменты, — шепчу я.
Роуз качает головой.
— Дэйзи, у тебя посттравматический стресс. Возможно, поэтому ты не спишь.
Мои слезы просто продолжают беззвучно течь.
— Остальное ты должна рассказать своему психотерапевту, хорошо? — добавляет Роуз, смыгая носом. Она промакивает салфеткой глаза, стараясь не размазать тушь.
— Я рассказала всё Райку, — бормочу я.
— И я рассказала Ло о своих проблемах, — мило отвечает Лили. — Этого недостаточно.
Я смотрю на руку Лили в своей. Её ногти не накрашены и обкусаны до крови, но у неё удивительно сильная хватка, которая заставляет меня чувствовать себя в порядке и в безопасности.
— Мальчики — как столпы, — говорит мне Роуз. — Райк — это то, на что можно опереться. Но они не заставляют тебя двигаться. Ты должна сделать это сама.
— Я хочу быть сильнее, — шепчу я. — Я просто не знаю как.
— По одному шагу за раз, — говорит Лили.
— И ты уже сделала самый большой, — Роуз целует меня в голову, а Лили валит меня на пол и заключает в свои объятия. Я улыбаюсь сквозь эти слёзы, эту грусть, которые готовы уйти.
Не думаю, что я когда-либо так много плакала.
Но мне хорошо.
Я чувствую легкость. Воздушность. Словно я снова могу дышать.
68. Райк Мэдоуз
Мы не спешим в гостиную. Я пару раз прохожу взад-вперед по кухне, а потом вижу Дэйзи, свернувшуюся калачиком на диване, и Роуз, заправляющую вокруг неё фланелевое одеяло. Её черное платье поднимается до бедер, пока она сидит рядом с Дэйзи и гладит её по волосам. Обычно Роуз опускает подол платья, но она слишком сосредоточена на сестре, чтобы заметить это. Она шепчет что-то Дэйзи, которая пытается заснуть.
Лили первой заходит на кухню с следами от слёз на её щеках. Ло прижимает её к груди, облокачиваясь к шкафам, пока она вытирает лицо.
Последние десять минут я потратил на то, чтобы объяснить Ло и Коннору, что произошло с друзьями Дэйзи. Она попросила меня рассказать эту часть, чтобы было не так неловко. Я бы рассказал всем ещё несколько месяцев назад, но это было не моё дело. Эта история слишком пиздецовая и личная, и ей нужно было поговорить об этом с другими людьми. Я не мог сделать это за неё.
Когда каблуки Роуз начинают стучать по кухне, напряжение спадает. Её пылающие желто-зеленые глаза смотрят на меня, и я выпрямляю спину, готовый защищаться.
— Я пытался уговорить её...
— Спасибо, — прерывает она меня. Удивление покрывает моё лицо. Я не могу его скрыть, но она всё равно продолжает. — Ты был рядом с ней, и если бы не ты, я не думаю, что она смогла бы справиться... Так что спасибо тебе.
Мое горло сжимается, и я киваю в ответ.
Коннор подходит к жене сзади, и его руки скользят по её талии. Я замечаю, как его ладонь на мгновение или два ложится на её живот. Его голова опускается, и он шепчет ей на ухо.
В кухне повисает тишина, и возникает невысказанное чувство сожаления, желание, чтобы мы были там, чтобы предотвратить это. Самое большее, что я мог сделать, это защитить её после этого, но это было трудно, пока она всё ещё жила с родителями. Ей приходилось ходить по коридорам и находить внутреннюю силу, которую я не мог ей дать. Думаю, никто не мог.
Роуз первой нарушает тишину.
— Я не могу поверить, что с ней так поступили её собственные друзья.
Друзья не навсегда. Дэйзи часто говорила мне об этом. Это одна из её гребаных теорий. Хотел бы я её опровергнуть, но нам всем не везет с друзьями после обретения славы. Небольшая цена за это, как бы сказало большинство людей.
— Мне никогда не нравились её подруги, — говорю я, засунув руки в свою кожаную куртку. — Они были фальшивыми.
— Я не удивлен, — добавляет Коннор. — Подростки могут быть более жестокими, чем большинство. Они чувствуют себя выше закона, особенно те, кто ведёт наш образ жизни.
Ло кивает, будто понимает это. В частной школе он был известен как хулиган и задира. Но в детстве он также подвергался словесному насилию — это не оправдание, просто гребаный факт.
Ло смотрит на Лили в то время, как она начинает уходить в себя.
— Ты в порядке, любовь моя? — спрашивает он.
— Я бы хотела, чтобы это была я, — тихо говорит она.
Он целует её в висок и прижимает к себе. Комната покрывается бархатной тишиной. Никто ничего не говорит. Но я думаю, что мыслим мы все в одном направлении. Кухня пустая, в ней громоздятся одни коробки. Мы все переезжаем, расходимся, но кажется, что мы не там, где должны быть.
Никто из нас.
Наше расставание — это чертовски странно, неправильно.
— Твоё предложение в силе? — спрашивает Ло, его взгляд устремлен на Коннора.
— Какое предложение?
— То, в котором мы переезжаем к вам, ребята, — говорит Ло. — Я подумал, что мы могли бы купить дом с большим количеством охраны. Который будет больше, чем это место. И Дэйзи могла бы жить со всеми нами. Я думаю, она будет чувствовать себя в большей безопасности, чем живя одна с Райком. А потом, когда родятся дети, мы просто... тогда мы всё решим.