Я отвечаю: — О чем-то слишком грязном для твоих девственных ушей.
Дэйзи как и я выпрямляется, ее грудь в паре сантиметров от меня. Я кладу руку ей на колено, чтобы она не придвинулась ближе ко мне. Более серьезным голосом она говорит: — Я потеряла девственность в пятнадцать.
— Я имел в виду, что ты не потеряла свою невинность на мотоцикле. И я знаю, что ты не девственница.
Во время путешествия в честь ее шестнадцатилетия Дэйзи попросила сестру дать пару советов на тему секса. Я вместе с Лили там тоже был в качестве сопровождающего. Тогда я заменял своего брата, который находился на реабилитации. И Дэйзи во время поездки ясно дала понять, что у неё уже был секс. Мне очень жаль, что ее первый раз был чертовски ужасным.
И отчасти я бы хотел, чтобы она остановилась после этого первого парня и подождала кого-нибудь стоящего. Например... никого. Я думаю, что стоящего для неё парня попросту не существует. Да, чертовски эгоистично с моей стороны. Мне плевать.
— Я не удивлен, что ты лишилась ее так рано, — добавляю я.
Она кивает: — Потому что моя сестра — секс-зависимая.
Будто этот факт блять делает ее такой же.
— Нет, потому что ты перепробовала множество вещей, и я уверен, тебе казалось, будто ты что-то упускаешь.
Ее губы немного приподнимаются.
— Когда ты лишился девственности?
— Мне было тоже пятнадцать, — отвечаю я. — Я был с восемнадцатилетней девушкой, — мой первый раз был на гребаном поле для гольфа в три часа ночи,
Дэйзи пытается переварить эту информацию.
— Так значит, тебе нравятся девушки постарше?
— Мне нравятся все женщины, милая.
На ее лице появляется ухмылка.
— Тебе нравлюсь я?
Убейте же меня...
— Дэйзи...
Она поднимает руки, ее ладони касаются моей груди, потому что между нами все еще мало места, черт возьми. Я напрягаюсь.
— Я знаю, мне не стоило ничего говорить, — она быстро опускает руки, ее дыхание становится тяжелым.
Я стараюсь не показывать своим взглядом, что она значит для меня нечто большее. Но она великолепна, и не только из-за ее натуральной красоты — ее смелых зеленых глаз, гладкой кожи и нежного лица без капли макияжа.
Она прекрасна, потому что она может заставить улыбнуться самого грустного человека на свете. И она может заставить самого одинокого парня почувствовать нечто большее. Она молодая и дикая. Необузданная, но чертовски невинная. Все в ней буквально кричит об огромном гребаном риске.
— Знаешь, за всю жизнь у меня был секс только с шестью парнями? — объявляет она.
Я напрягаюсь.
— Да? — я не хочу знать все подробности, даже если какая-то часть меня жаждет их. Чертов мазохист. — Для некоторых шесть парней до восемнадцати лет — многовато.
Она пожимает плечами.
— Я прощупывала почву.
— Ну и как тебе? — огрызаюсь я. Мне не стоило спрашивать. Однако, я уже это сделал. И я не собираюсь забирать свои слова обратно.
Я просто жду ее ответа. Я знаю, что она мне расскажет.
6. Дэйзи Кэллоуэй
Мне следует реально переосмыслить всё и перестать рассказывать историю своей сексуальной жизни старшему брату парня моей сестры. (Да, та ещё скороговорка.) Но знаете, я уже начала, так что должна закончить свой рассказ. Я стараюсь не делать ничего наполовину. Вперёд, Дэйзи, без тормозов. Действуй по полной.
Да, это я могу.
Я смотрю ему в глаза. Его взгляд, жесткий и суровый, никогда не смягчается, когда он смотрит на меня. Наша близость не помогает снизить напряжение между нами, но мне слишком нравится вот так сидеть рядом с ним, чтобы просто взять и спрыгнуть с мотоцикла. И да, он тоже не двигается. Хороший знак, я думаю.
— Первый парень был отстойным, — начала я. — Мы были вместе всего раз. Это длилось секунд тридцать.
Мне следовало бы покраснеть от смущения, но эта ситуация кажется мне настолько древней. Я просто помню как сидела в его постели и думала: — Это все? Это и есть секс? И что, черт возьми, в нем потрясающего?
Райк сохраняет непроницаемое выражение лица, он остается таким же мрачным и задумчивым. Ладно. Я могу продолжать, не обращая внимание на его напряженное молчание. Давай, давай, давай.
Я облизываю губы и продолжаю: — Со вторым парнем мы спали пару раз. Он продержался, может, минуты три.
— Сколько лет было этим парням? — спрашивает Райк.
— Они были всего на пару лет старше меня. То есть, я встречалась с парнями, которым было за двадцать, но мы не могли заниматься сексом. Мне не было ещё восемнадцати. — я не собиралась нарушать закон и вовсе не хотела, чтобы парня отправили за решетку за то, что тот переспал со мной.
— Я познакомился с большинством твоих парней, которые были старше тебя, — напоминает он. — И между прочим они были гребаными придурками.
— Они были не такими уж и плохими.
— Джулиан? — спрашивает он. — Думаешь, он лучше чертовой крысы?
— Коннор называл его обезьяной.
— Много чести...
— Коннор также называл тебя собакой, — говорю я сморщив нос. — Как ты думаешь, я больше похожа на кошку или на белку?
— Как мы вообще дошли до этого? — спрашивает он так, будто это самый глупый разговор, в котором ему приходилось участвовать.
— Я хомяк, правда? — я выпячиваю свою нижнюю губу.
— Никакой, блять, ты не хомяк, — он закатывает глаза и проводит рукой по волосам. Не думаю, что Райк осознает насколько он горяч, когда так делает. — Ты птица.
— Птица.
— Ага, чертова птица, которая не может перестать летать и чирикать.
— О, как орел?
— Ты привлекательнее орла, — он опять закатывает глаза. — Чёрт.
— Ты назвал меня привлекательной, — я тыкаю ему пальцем в грудь, улыбка расплывается на моем лице.
Райк пристально на меня смотрит.
— Джулиан, — он возвращает нас к разговору. — Он до сих пор тебе нравится? Потому что если это так, то нам нужно серьезно, черт возьми, поговорить.