— Я не знаю. Может, когда тебе будет двадцать.
Полтора года. Думаю, смогу столько подождать. Если мы расскажем всем сейчас, могу представить реакцию мамы. Она ни за что не позволит нам быть вместе. Слишком много головных болей и ещё больше разбитых сердец будут ждать нас при таком раскладе. Я просто хочу чего-то хорошего. Что-то правильное и без каких-либо проблем. Так что я говорю: — Я не хочу никому рассказывать.
Он кивает, кажется, ему стало легче от моего ответа. Не думаю, что он готов ругаться со своим братом. Райк немного отступает, но глядя на меня кривится. Такое же выражение у него было, когда я заговорила о Йене.
— Сейчас я объясню тебе все ещё раз, — говорит он, — потому что я все еще переживаю, черт возьми, что ты не понимаешь, чего я хочу.
Я улыбаюсь.
— Ладно.
— Мы вместе, — прямо говорит он. — Я не собираюсь быть с кем-то, кроме тебя. Даже если никто не будет об этом знать. Мы не встречаемся с другими людьми даже для видимости. Пусть думают, что мы одиноки.
Я киваю.
— Мне нравится.
И тут его телефон жужжит. Райк раздраженно достает телефон. Он снова отклоняет вызов.
— Нам нужно подняться в твой номер.
Я наклоняю голову и игриво улыбаюсь.
— Как прямолинейно с твоей стороны.
— Остроумно, — говорит он. — Но мы не будем трахаться. Мы встретимся там с двумя людьми.
Я хмурюсь: — Что?
— Я прилетел не один.
И тут мой желудок скручивается, а глаза расширяются.
— Ты думаешь, я мог полететь проверить как ты, не вызывая беспокойства у других?
Они читают новости тоже. Они узнали, что меня выкинули с показа коллекции «Havindal».
— Кто? — спрашиваю я. — Кто ещё прилетел?
Он прикасается к моей спине и направляет меня к лестнице.
— Сюрприз.
Я люблю сюрпризы.
Но этот будет не из приятных, это точно. Остаться наедине с Райком — звучит как горячий, страстный отпуск. Добавь к нему моих сестер или его брата, и все превратится во что-то неловкое и некомфортное... и определённо в нечто опасное.
Опасность. Она меня манит. Именно она когда-то свела нас с Райком вместе.
И сейчас я осознаю, что это начало чего-то нового.
21. Райк Мэдоуз
Ло вскидывает руки, когда видит приближающихся нас.
— Я звонил тебе десять раз. Где, твою мать, ты был?
Я указываю на Дэйзи, она стоит на достаточном расстоянии от меня. Хотя я бы предпочел вернуться на лестничную клетку и держать ее в своих руках.
— Я пытался найти ее. В номере ее не было.
— Я пошла к торговым автоматам, — говорит она, скрывая ложь под яркой, ослепительной улыбкой.
Ее слова немного расслабляют Ло. Он выглядит как чертов ребенок девяностых с бейсболкой, надетой козырьком назад. Отчасти он так одевается, чтобы замаскироваться от людей, не то чтобы ему это помогает. Его выделяющиеся черты лица заинтересовывают людей, на него обращают внимание даже мужчины-модели.
— Вы прилетели проведать меня? — спрашивает Дэйзи, ещё больше расплываясь в улыбке и подпрыгивая на месте, когда мы останавливаемся у двери в номер отеля. Она смотрит на другого человека, стоящего рядом с моим братом.
Коннор Кобальт собственной персоной.
Мы прилетели сюда на самолете его компании.
И мы находимся совершенно в новой и непривычной для всех нас ситуации — мы втроем наедине с Дэйзи. Обычно с нами Лили, а не младшая Кэллоуэй.
— Ага, — отвечает Ло. — Как ты?
— Лучше, — она заправляет прядь волос за ухо.
Дэйзи выглядит ужасно. Мне даже не нужно ничего говорить, все понимают, что она не спала все это время. Ее лицо чертовски бледное, а тело хрупкое, и единственное, что я хочу сделать — обнять и уложить ее в постель. Я переживаю за неё и, думаю, остальным это видно. Но мне плевать, если парни мне хоть что-то об этом скажут. Я чертовски обеспокоен и это не изменить.
— Верно... — отвечает мой брат, не веря в ее слова. Он внимательно рассматривает черты ее лица.
Я предложил Ло поехать со мной. Я чертовски сильно волновался о его состоянии, и я не мог оставить одного ни его, ни Дэйзи.
Однако в номере нарастает напряжение: мы все знаем его чувства по поводу нашей с Дэйзи дружбы. И теперь, когда мы с ней вышли за рамки этого определения, ложь тяжелым грузом давит мне на грудь.
Куча вранья.
Я привык к ней, и я знаю, что позже появится чувство вины. Как и всегда.
— Плохие новости, — говорит Ло, поворачиваясь в мою сторону, — Коннор облажался.
Я издаю короткий смешок.
— Никогда не думал услышать эти гребаные волшебные слова.
— Ненавижу большую часть сказанных тобою слов, — небрежно говорит Коннор, показывая, что ему все равно. Но по тому как он сжимает губы, я знаю, что это не так.
Волшебство — Коннор чертовски ненавидит волшебство.
Он также ненавидит ошибаться.
— Что ты сделал? — спрашиваю я.
— Ничего, — отвечает Коннор. — Поэтому я не облажался.
— Он забыл забронировать номер в отеле, — начал объяснять Ло. — А поскольку в эти выходные в Париже проходит Чемпионат мира по регби плюс ещё и Неделя моды, то нигде в отелях поблизости нет свободных номеров.
Блять.
— Как ты мог забыть об этом? — спрашиваю я Коннора, съеживаясь от своих слов — слишком много чести. Но откровенно говоря, у него фотографическая память. У него повсюду висят графики и чертовы заметки, напоминающие о важных делах.
— Не то чтобы это тебя касается, но у меня проблемы с женой, — говорит он. — Мои мысли сосредоточены совсем на другом.
Он все еще с ней в ссоре?
— Она в порядке? — спрашивает Дэйзи, доставая телефон, чтобы написать Роуз.
— Она ведёт себя как обычно, — туманно отвечает Коннор.
— Стервозно, — уточняет Ло. — Взвинченная, страдающая обсессивно-компульсивными расстройствами, — он улыбается. — Боже, как же я рад, что она с нами не поехала.
Коннор выгибает бровь.
— Я тоже начинаю этому радоваться. Честно говоря, у меня нет настроения нянчиться с двумя пятилетками, — он делает паузу. — Вдруг, если ты не понял, я имею в виду её и тебя.