— Можешь мне об этом рассказать? — спрашивает у меня Райк, его теплые руки держат мое лицо. Я держу его за запястье — не хочу, чтобы он отходил от меня в этот момент.
— Ты знаешь, что произошло, — шепчу я. — Ты был там, — я уже повторяла рассказ своему врачу, и ощущения остаются те же самые. Все кажется в прошлом, но почему эти чувства постоянно подкрадываются внезапно и пугают меня? Я хочу их отпустить. Я пытаюсь это сделать, но чувства не отпускают меня.
— Всего два предложения, Дэйз.
Как только я вспоминаю момент, меня окатывает холодом, и я начинаю дрожать. Райк притягивает меня еще ближе к себе. Я с трудом сглатываю и говорю: — Он начал снимать меня, когда я ещё спала. И я проснулась от вспышек камеры. Я позвала тебя, ты прибежал с другого конца коридора и избил его. Конец.
— Нет, не конец, — возражает он.
Мои сёстры и их вторые половинки думают, что это конец. На этом и должно все закончиться. Фотографа оштрафовали за незаконное проникновение. Райк получил ушиб двух костяшек. Мой папа нанял больше охраны для таунхауса, в котором мы все жили. Казалось, ситуация обернулась хорошо.
Кроме, разве что, моей головы.
— О да, — продолжаю я, слабо улыбаясь, — после этого ты каждый вечер смотрел со мной фильмы.
Он закатывает глаза.
Но мы оба знаем, что одна ночь плавно перетекла в недели, а затем в месяцы. И мы никогда не оглядывались назад. Каждую ночь телевизор играл на заднем фоне, и я засыпала. А когда просыпалась, я замечала, что я накрыта одеялом, а Райка уже не было.
Он говорит: — И затем ты обратно переехала к родителям, и все пошло по одному гребаному месту.
Тогда мне оставалось десять месяцев до окончания из школы, и потом я могла съехать от родителей. Я думала, мама будет против того, что я в таком молодом возрасте буду жить одна. Но она видела, насколько я этого хотела.
С ее стороны это был добрый поступок. И я этого не забуду. Она позволила мне жить самостоятельно, и, таким образом, я могла жить близко к Райку. Можно было жить с Роуз, но она, итак, сильно переживает за Лили и Ло. Я знаю, что она бы была поглощена и моими проблемами, если бы я была с ней в одной квартире.
А мне бы хотелось, чтобы моя сестра жила своей жизнью. Я не хотела быть в центре внимания или причинять кому-то ещё больше страданий. Втягивать Райка в мои проблемы и так достаточно тяжелое бремя. Я не могла втягивать в этот хаос еще больше людей, которых люблю.
Райк проводит пальцем под моим глазом.
— Те десять месяцев, когда ты переехала обратно домой — они сводили меня с ума.
— Почему?
— В те месяцы я не мог успокаивать тебя, не мог защитить тебя ни от чего, что приходило в твою жизнь. Я находился не в другой комнате, не на другом этаже. Я был в получасе езды от тебя, Дэйз, — он делает паузу. — И мы оба знаем, что именно в те десять месяцев ты изменилась.
Кое-что случилось, и я не люблю об этом говорить. От этого мое горло сжимается.
Именно тогда мой простой страх темноты превратился в ночные кошмары с криком. Именно тогда каждый ужас моей жизни я проживала и во сне.
Звенит лифт. Я вздрагиваю, но шум снимает напряжение.
Мы пропускаем семью из пяти человек, маленькие дети тащат свои чемоданы через двери лифта. Я снова смотрю на синяк Райка, и мой желудок скручивается. Затем я снимаю золотое кольцо с пальца и кладу в ладонь Райка.
— Держи. Ты можешь забрать его обратно, — я уже извинилась за то, что ударила его. И в ответ он сделал то, что и всегда, когда я извиняюсь за неподконтрольные мне вещи.
Он бросил на меня сердитый взгляд.
Райк оценивающе оглядывает кольцо, его черты лица мрачнеют.
— Я отдал его тебе. Я не хочу забирать его обратно, — он хватает мою руку и вместо того, чтобы просто отдать кольцо мне, Райк медленно надевает его мне на палец.
Скоро мы останемся наедине впервые после того момента на лестнице.
Если лифт, кончено, когда-нибудь приедет.
— Ты не отдал его, — возражаю я. — Я выиграла его в покер.
— Это одно, блять, и то же.
Я часто ношу это кольцо. Я изменила его размер, чтобы носить его на большом пальце, и ювелир сказал мне, что рисунок на лицевой стороне — ирландский герб.
Фамильная драгоценность.
Раньше я не поднимала эту тему, но сейчас, когда мы вместе, я хочу узнать.
— Ты сказал мне, что это не семейная реликвия, — говорю я, пока он пристально на меня смотрит.
— Это так.
— На нем ирландский герб, Райк, — отвечаю я. — Твой отец — ирландец.
Он лишь пожимает плечами: — Ну оно принадлежало моему отцу. Не то чтобы, кольцо передавалось из поколения в поколение, черт возьми. Кольцо было у отца, затем он отдал его мне, когда мне было одиннадцать или около того. Я даже не помню. Оно ничего не значит.
— Я знаю, — говорю я, — потому что люди не ставят на кон фамильную драгоценность, если она что-то для них значит.
Со своим отцом Райк не близок, и хочет всячески это доказать. Он так не похож на Ло, который хранит в сейфе старинные карманные часы своего отца. Как-то раз Ло их достал из сейфа — доказать Коннору, что ему принадлежит историческая вещь.
Райк же игнорирует своих отца и мать, словно пытается стереть их из своей жизни. Возможно, ему легче просто забыть прошлое, чем оставаться в боли и ненависти.
Райк снова нажимает кнопку «вверх». Он потирает свои губы, затем смотрит на меня. Его глаза темнеют.
— Правда в том, — говорит он, — что я не хочу, чтобы ты снимала это кольцо. Я чертовски люблю, когда ты носишь что-то мое.
Я улыбаюсь. Люблю. Интересно, как давно. Мы играли в покер на обратном пути из Канкуна.
Мне было шестнадцать.
Я делаю шаг к нему, несмотря на то, что мы находимся в общественном месте. Я внимательно осматриваю его нижнюю губу, рану, где я его ударила.
— Тебе больно? — спрашиваю я.
— Нет, — кратко отвечает он, при этом задумчиво смотря на меня. И я вспоминаю, что из всех парней, с которыми я встречалась, ни один не был таким опасным и загадочным как Райк.