— Черт, ты хочешь поспорить? — спрашивает он, прищурив глаза.
Я ухмыляюсь: — Да, хочу. Давай сейчас это и проверим.
— У нас не так много времени, — говорит он, закрывая тему. Но попробовать стоило. Райк вытирает одеялом у меня между ног, затем быстро хватает меня за талию и ставит на ноги. Я стою перед ним совершенно голая. Наблюдаю, как он достает чистую пару трусиков из сумки.
Потом он помогает мне их надеть. И после того, как мягкий хлопок касается моих бедер, Райк надевает на меня футболку, а затем держит шорты так, чтобы я могла в них влезть. Его забота обо мне перешла на какой-то новый уровень. И от этого я чувствую себя больше, чем просто любимой. Я чувствую, что я действительно принадлежу ему.
Я держусь за его шею, пока он застегивает молнию на моих шортах, его тело снова так близко ко мне. Он просовывает пуговицу в петельку, его мышцы сжимаются от напряжения. Мое дыхание становится прерывистым. Как такое возможно? Я только что испытала оргазм.
Я поднимаю взгляд на него, после того как он заканчивает меня одевать.
— Думаю, я получила ответ на свой вопрос.
— Какой вопрос?
— Я собиралась спросить тебя, означает ли моя рана конец для нас.
Он хмурится: — О чем ты, блять, говоришь?
И даже замечая, как изменились его черты лица, становясь темными и сердитыми, я не отступаю. Я цепляюсь за каждую опасную сторону Райка.
— Я просто думала, что ты захочешь обратно стать просто друзьями после того, что случилось с моим лицом.
Его замешательство сменяется жестким, сердитым взглядом.
— Я с тобой не потому, что ты чертова модель.
— Знаю.
— Очевидно, что нет.
— Теперь знаю.
Ему такой ответ не понравился.
— Не думал, что мне придется объяснять тебе это, Кэллоуэй.
— Теперь я в замешательстве.
Он качает головой: — Я не встречал ни одной чертовой девушки, с которой хотел бы быть вместе дольше, чем на месяц, но потом я подружился с тобой...
Я перебиваю его: — И я подумала, что ты мог бы снова стать моим другом.
— Нет, ты подумала, что я снова захочу стать твоим другом. Ты думаешь, я с тобой только потому, что ты охеренно прекрасна? Дэйзи, я был бы с тобой с того момента как только тебе исполнилось восемнадцать. Но заниматься сексом с горячей девушкой, которая чертовски меня возбуждает, не стоит того, чтобы рисковать отношениями с моим братом.
Я начинаю тяжело дышать: — Тогда ради чего стоит рисковать?
— Ради того, что происходит между нами, — отвечает он. — Я люблю тебя, и это не просто физическое влечение, — он берет мою гладкую щеку и смотрит глубоко в мои глаза. — Я люблю тебя, Дэйз, потому что ты, черт возьми, самая дикая девчонка с самым большим сердцем. И без тебя в моей жизни, — он качает головой, словно даже предположение немыслимо, — я был бы самым несчастным гребаным парнем.
От его слов меня переполняет куча эмоций. И несмотря на то, что его речь некрасноречива, с его уст она звучит идеально — потому что эти слова соответствуют Райку Мэдоузу. И я сосредотачиваюсь на наиболее важных словах.
— Ты любишь меня, — выдыхаю я.
Он издаёт короткий смешок.
— Ты такая чертова девчонка.
— Скажи еще раз.
Он широко улыбается, от чего по всему моему телу бегут мурашки.
— Я чертовски люблю тебя, милая.
Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, забывая о своей боли, но Райк удерживает меня за подбородок, контролируя соприкосновение наших губ, которые отчаянно жаждут большего. Прежде чем наш поцелуй становится диким и страстным, он прикасается губами к моему лбу и шепчет: — Я никуда не денусь.
Никогда не думала, что отношения могут быть столь чувственными, духовными и лишь потом физическими. Теперь я задаюсь вопросом, происходит ли у нас все задом наперед или все шло верным путем с самого начала?
Верно. Я нашла единственного человека, который делает меня самой счастливой, но в голове возникает вопрос: как долго он будет со мной. Интересно, не слишком ли много внешних сил хотят разлучить нас.
Теперь я буду принимать каждый день таким, какой он есть.
Буду жить в моменте с Райком Мэдоузом.
И когда я умру, хочу, чтобы эта фраза была на моем надгробии.
29. Дэйзи Кэллоуэй
Джанет отдает мне пластиковый пакет с моими ценностями и окровавленную темно-бордовую водолазку, которая была на мне в ту ночь. Я надеваю золотое кольцо на большой палец, в то время как Райк расхаживает по коридору и разговаривает с кем-то по телефону, в ожидании меня.
— Вам необходимо подойти к окошку кассира, и там вам выдадут счет за лечение.
Я киваю.
— А плата за скорую помощь включена? — я не знаю, как работает медицинская система во Франции.
Джанет хмурится: — Никакой скорой помощи не было. Вы этого не знали?
Я качаю головой.
— Нет, но я... — я моргаю, ничего не понимая. Паб находится совсем не близко к этой больнице, так как же…
— Он принес вас, — говорит Джанет, прижимая руку к груди, словно та ночь вызвала волнение и у нее. — Вы были у него на руках, когда он прошел через двери больницы. Он прибыл в сюда на десять минут раньше всех остальных пострадавших в результате беспорядков.
На моих глазах наворачиваются слезы, но я стараюсь их сдержать, как только могу. Мой голос дрожит: — Он прибежал сюда?
Медсестра кивает и протягивает руку, чтобы коснуться моего запястья в жесте утешения. Я бросаю взгляд на Райка, который что-то серьезно говорит в трубку, словно хочет, чтобы человек на другом конце провода до конца его выслушал. Он герой моей истории, но он отказывается признавать любой из своих подвигов, словно они ничего не значат.
Но они многое значат. Райк позволяет людям увидеть только часть себя, он позволяет им думать, что он просто безмозглый спортсмен и агрессивный мудак. И из-за того, что он так долго был одинок, потерял всякий интерес доказывать свою значимость людям.