Мы с Лили часто разговариваем, но я не помню, как мы перешли к теме о публичном сексе, возможно, потому что она упомянула, как ей этого не хватает. Это одно из её ограничений теперь, когда она выздоравливает. Я сидел на их диване, ожидая, пока Ло переоденется для посещения спортзала, и спросил её обо всех местах, где она занималась этим.
Её лицо покраснело, и она начала запинаться в поисках ответа. Я подумал, что ей будет комфортнее, если я перечислю свои сексуальные похождения.
Пляжи.
Ванные комнаты.
Поля для гольфа.
Леса.
Парковки.
Лифты.
Парки.
Торговые центры.
Раздевалки спортзалов.
Список бесконечен. Мне нравится трахаться везде, особенно на улице. Лили начала понемногу открываться. Это не было моим, блять, намерением делиться друг с другом нашими сексуальными подвигами, но я просто хотел, чтобы она меньше стыдилась своей сексуальной жизни. Так что чтоб меня.
Она рассказала мне, что однажды у неё был секс с Ло в кинотеатре. И как она делала это в парке развлечений, когда ей было восемнадцать, на грёбаном колесе обозрения.
Моя первая мысль: Я должен отдать ей должное. Звучало это чертовски весело.
А потом она сказала мне, что это было со случайным парнем, которого она встретила в киоске со сладкой ватой.
У меня внутри все перевернулось. За неё. За моего брата. Я бы хотел, чтобы она просто наслаждалась сексом, как я, но вместо этого для неё это было что-то совсем другое. Что-то более тёмное.
— Я ценю твои попытки заставить её чувствовать себя комфортно, — говорит Ло таким тоном, будто он совсем не ценит это. — Но ради всего святого, она пишет мне, чтобы я объяснил ей, что такое публичный секс, — он качает головой, опускает взгляд на свой телефон и читает её сообщение. — Считается ли секс в палатке публичным сексом, если палатка принадлежит нам? Потому что некоторые люди живут в палатках. Поэтому в таком случае палатка является домом, а дом — это не общественное место, а частное. Поэтому секс в палатке это частный секс.
Коннор очень старается не издать ни звука (по крайней мере, мне кажется, что это он и делает), но в итоге разражается смехом.
— Я знаю, — говорит Ло. — Это безумие. Это как читать сообщение от кого-то, кто пытается убедить тебя, что кокаин это не наркотик.
— И с чего ты взял, что это моя, блять, вина?
Ло поднимает брови.
— Потому что я сказал ей, что это публичный секс, и она тут же ответила: У Райка было много публичного секса. Может, он сексуально зависимый, — он поднимает на меня глаза. — А потом у нас был долгий, мать его, разговор о вашей с ней беседе.
Дэйзи смотрит на меня с ухмылкой.
— Тебе нравится публичный секс? Типа в продуктовых магазинах?
— Да, прямо перед гребаными дынями и продуктами, — говорю я.
— Я предпочитаю делать это перед выпечкой. Шоколадные крошки. Готовые смеси для тортов.
Её улыбка растет.
Ло смотрит между нами.
— Нет, — говорит он резко. — Даже не думай об этом, — его взгляд падает на Дэйзи. — И не занимайся сексом на людях. Это чертовски мерзко.
— Эй, — вклиниваюсь я. — Пусть делает, что хочет.
— Да, конечно, пусть тебя арестуют, Дэйз, — говорит ей Ло. — Или ещё лучше, трахнись в продуктовом магазине, а потом какой-нибудь кассир будет подглядывать из соседнего отдела и снимет тебя на свой мобильник. Отличная история, которую можно рассказать всему миру.
Я ожидаю от неё очередного саркастического комментария, но вместо этого её лицо становится серьезным.
— Ты думаешь, это мерзко, что у Лили был публичный секс?
Лицо Ло искажается, и он начинает качать головой.
— Конечно, нет. Она не мерзкая.
— Но если это была бы я, это было бы мерзко, — говорит Дэйзи, касаясь своей груди. Непонимание морщит её лоб.
Я бросаю взгляд на Ло. Он только что это и сказал.
— Я не это имел в виду, — говорит Ло, морщась. — Ты просто... ты это ты, Дэйз. Ты молода.
— У Лили был секс на колесе обозрения, когда ей было восемнадцать, — холодно опровергаю я. — Не делай из этого возрастной вопрос. Скажи гребаную правду, Ло. Тебе было бы мерзко думать о том, что Дэйзи занималась сексом. Неважно, где, блядь, это бы произошло.
— Всё в порядке, ребята, — быстро говорит Дэйзи, — простите, что я подняла эту тему.
Она отстраняется к окну, её лицо окутывает чувство вины за то, что она спровоцировала новую конфронтацию между мной и моим братом. Но, честно говоря, всё, что она скажет, будет злить Ло. Он просто такой, какой есть.
Ло смотрит на меня долгим взглядом.
— Просто в следующий раз будь осторожнее с Лил. Ты, разглагольствующий и восторгающийся тем, что потерял свою гребаную девственность на поле для гольфа, не помогаешь. Она захочет попробовать, и я должен буду сказать ей нет.
— Вы не можете даже один раз сделать это за пределами спальни? Я думал, ей лучше, — говорю я.
— Она не может просить об этом, — говорит мне Ло. — А она начинает просить. Ты видишь здесь цикл?
— Да.
Он не получает секса. Но я знаю, что дело не только в этом. Он волнуется о ней. И всегда волновался.
— Кто запер окна? — внезапно спрашивает Дэйзи.
Я оглядываюсь и вижу, как она щелкает кнопкой на дверной ручке, но ничего не происходит. Дэйз не может сидеть спокойно дольше тридцати долбаных минут. Посади её в джип на час, и она высунет из окна голову, руку, ноги и, в конце концов, всё тело. Ло уже три или четыре раза приходилось усаживать её обратно на кожаное сиденье.
Я придвигаюсь ближе к ней.
— Я, — говорит Коннор. — Я не получу свой первый штраф, потому что Райк не может сдерживать своего щеночка.
— Эй, — вмешивается Ло. Я хмурюсь. Он собирается заступиться за меня? — Не надо называть Дэйзи его кем-либо.
Я закатываю глаза.
— Просто открой гребаное окно, Коннор.
— Нет, всё в порядке, — говорит Дэйзи, придвигаясь ближе ко мне. — Я не хочу, чтобы у кого-то были неприятности.