— Это называется кемпинг, — отвечаю я.
Коннор бросает на меня взгляд.
— Я забыл определение кемпинга. Теперь, когда ты мне напомнил, всё стало ясно.
Причиной его настоящего раздражения, однако, является его телефон. Он поднимает его к небу, пытаясь добиться сигнала сотовой связи. Он и так беспокоится о Роуз, а теперь, когда он теряет с ней связь, он становится ещё большим мудаком.
Хорошо, что я могу справиться с большинством личностей, даже с тщеславной личностью Коннора Кобальта.
— Для такого, блять, умного человека, ты пиздец как любишь прикидываться тупым рядом со мной.
— Как сказал Ло, — говорит Коннор, полурассеянно нажимая кнопки на своем сотовом, — я пытаюсь понять твой образ жизни, — он только что назвал меня тупым. Он разочарованно вздыхает и убирает телефон в карман. — Пока что он полный отстой.
И он спешит обратно к машине, чтобы помочь Дэйзи разгрузить припасы.
Ло отбрасывает несколько камней и веток от места, где мы ставим палатки, убирая все острое, что может впиться нам в спину. Он делает это с отстраненным взглядом, погрузившись в свои мысли.
— Эй, — подхожу к нему. — Ты тоже хочешь поехать в гребаный отель?
Он смотрит на густой лес, окружающий нас, и жестом показывает в сторону сосен.
— Не веди себя так, будто ты не видел фургон за теми деревьями.
Он показывает на высокие деревья, которые отделяют нас от других кемпингов.
Это национальный парк. Здесь есть другие туристы. Я не могу это изменить. Но, по крайней мере, у нас есть немного личного пространства. Я понимаю его опасения. Эта поездка должна быть без папарацци. Чтобы мы пожили вдали от посторонних глаз и не привлекали внимание прессы.
Это то, что я ему обещал.
Если какая-нибудь путешествующая семья узнает нас, сделает несколько снимков и выложит их в сеть, нам конец. Но это лучшее, что я могу сделать.
— Они не найдут нас здесь, Ло.
Его глаза темнеют, он не полностью доверяет мне. И я не знаю, сможет ли он когда-либо довериться.
— В реабилитационном центре у них был пятизвездочный шеф-повар по вызову. Твоя псевдореабилитация не оправдывает моих ожиданий.
— Мне жаль, что я не нанял, блять, дворецкого или горничную, и я забыл упаковать ароматические туалетные принадлежности, которыми ты подтираешь свою задницу, — огрызаюсь я. Он не богатый сноб, каким себя выставляет. Ему просто нравится подкалывать людей, пока он не увидит их реакцию. — Если ты хочешь поехать на реабилитацию в Нью-Йорк, я тебя не останавливаю, Ло. Я просто даю тебе другой вариант, — я растягиваю свои руки. — Открытый воздух. Свобода от СМИ. Нормальная, блядь, жизнь в течение месяца. То, чего тебе не даст реабилитационный центр.
По крайней мере, не тогда, когда все там будут знать, что он Лорен Хэйл. Еще одна знаменитость, заселившаяся в центр.
Как по расписанию.
Я жду его ответа, и Коннор возвращается, наблюдая за моим братом, чтобы узнать, каким будет его решение. Я могу поддержать любой выбор, но я хочу быть свободным, если он отправится на реабилитацию. Я не могу быть в дороге с плохим приемом сотовой связи, пока он в Нью-Йорке.
Так что если он выберет реабилитацию, эта поездка в Калифорнию закончится. Для Дэйзи, для меня. В этом случае я выберу своего брата. Я должен.
После долгого молчания Ло смотрит на меня.
— Хот-доги и гамбургеры сегодня вечером?
Мои конечности ослабевают от облегчения.
— Да, — говорю я, кивая. — Ты не против?
— При условии, что Коннор не будет их готовить. Он не понимает, что прожарка medium-rare означает красный и кровавый.
— Нет, я понимаю, что значит прожарка medium-rare, — возражает Коннор. — Я просто также понимаю значение Escherichia coli9.
— Почему, блять, ты не можешь просто сказать E. coli? — спрашиваю я.
— Потому что аббревиатуры это показатель лени, а я явно не ленивый.
Мне не следовало спрашивать.
Дэйзи пытается одновременно нести в руках стопку из нескольких раскладных стульев. Я делаю шаг вперед, чтобы помочь ей, но Ло кладет руку мне на грудь.
— Я справлюсь.
Он с силой похлопывает меня по плечу, молча предупреждая, а затем бежит, чтобы поймать Дэйзи, пока она не упала.
Она смеется, пока он берёт два стула с её стопки.
— Ты сердито щуришься, — говорит мне Коннор.
— Отъебись.
Хотя я стараюсь уменьшить раздражение, которое напрягает мою челюсть.
— Может, хотя бы попробуешь вести себя так, будто ты не хочешь убить своего брата за то, что он встал на твоем пути?
— Это трудно, — честно говорю я. Я почесываю шею. — Что бы ты сделал на моём месте?
Может быть, это мазохизм с моей стороны спрашивать после того, что случилось в мотеле. Но я всё равно хочу услышать его ответ.
— Если бы я был на твоём месте? Ты имеешь в виду, если бы я трахал восемнадцатилетнюю девушку, которая является младшей сестрой девушки моего брата, чья мать ненавидит меня, потому что я отпрыск Сары Хэйл, и чей отец не любит меня, потому что он защищает свою младшую, самую дикую дочь?
Я открываю рот, чтобы устроить ему разнос, но он прерывает меня.
— Но если я это ты, — говорит он, наклонив голову, — то я тоже был рядом с этой девчонкой. Когда у неё был парень-обезьяна, когда она была одна и все отвернулись, когда она переживала более тяжелые вещи, чем мы все осознавали, — его спокойный тон успокаивает любой гнев, который грозит вспыхнуть снова. Вот так просто. — На твоём месте, Райк, я бы перестал позволять людям видеть худшие части меня, и наконец-то показал бы им хорошее, — он пожимает плечами. — Но я явно не ты, — он смотрит вокруг на лесной пейзаж. — И ты не я.
— Я просто не вижу пользы от этих гребаных споров.
Я не хочу ссориться. Я просто хочу оставить все это позади. Я смотрю, как Дэйзи раскладывает все стулья вместе с Ло. Он показывает на её беспорядочно подстриженные волосы, а она показывает ему светлые пряди неровные сзади. Он качает головой, но её лицо никогда не было ярче, даже со шрамом.