Сейчас ночь.
Я ненавижу ночь, если только не нахожусь в его объятиях.
Я киваю, пытаясь притвориться спокойной и не вести себя как испуганный подросток.
Роуз пинается ногами вперед, будучи в плиссированном чёрном платье, даже когда её муж сдерживает её. Она выглядит более неженственной, чем я видела её за последнее время. Я знаю, что у неё бывают срывы. Ло и раньше упоминал о них во время их ссор, но она почти всегда скрывает эти моменты от меня.
В моём представлении Роуз это прочная железная крепость, которая не позволяет ничему задеть себя, даже ехидным комментариям Ло. Она просто заваливает его своими собственными.
Прямо сейчас его несколько слов выводят её из себя быстрее, чем обычно.
Коннор шепчет ей что-то на ухо, а она кричит что-то по-французски.
Я поворачиваюсь к Райку.
— Что она сказала? — шепчу я.
Он смотрит на меня.
— Я не слишком остро реагирую, — переводит он шёпотом.
Она снова вскрикивает. На этот раз я не вздрагиваю.
— Это твой дьявольский крик? — Ло продолжает издеваться.
Лили шлепает его по руке, серьезно говоря, чтобы он прекратил.
Коннор сердито смотрит на него в упор.
— Ло, — предупреждает он. — Хватит.
Роуз вырывается из рук Коннора, маниакально пытаясь освободиться от его крепкой хватки. Его губы возвращаются к её уху, и я думаю, что она на грани приступа паники, резко вдыхая. Как это произошло за пару комментариев?
Чувство вины проступает на лице Ло, и я замечаю, что Райк внимательно наблюдает за братом.
— Ло, — говорит Райк, кивая ему. — Поможешь мне с бургерами?
Ло кивает, и они отходят от нас, приближаясь к костру.
Я подхожу к Лили, которая грызет ногти, наблюдая за истерикой Роуз.
— С ней всё в порядке? — спрашиваю я Лили. Очевидно, что нет, но я не знаю, что ещё спросить. — У неё ПМС или что-то ещё?
— Наверное, — говорит Лили.
Я тянусь и беру её за руку, чтобы она перестала грызть ногти — это её плохая привычка. Она слабо улыбается мне, и я отвечаю ей тем же.
Когда я оглядываюсь на Роуз, она больше не дергается на месте.
Коннор указывает на меня, в то время как его губы яростно прижимаются к её уху, а затем взгляд Роуз отрывается от Лорена и устремляется на меня, как будто только сейчас заметив моё присутствие. Мне кажется, она вот-вот заплачет.
Я никогда раньше не видела, чтобы Роуз плакала.
Она быстро вытирает слезящиеся глаза и кивает, пока Коннор продолжает говорить. Его напряженные мышцы начинают расслабляться, и тогда он целует её в лоб. Она передает ему свою сумочку, поправляет платье, поднимает подбородок и спокойно идёт ко мне, как будто ничего не произошло. Как будто у неё не было эпического срыва.
— Пойдем куда-нибудь, — говорит Роуз, — только мы втроем. Мне нужен воздух, не загрязненный Лореном Хэйлом.
Она ждет моего ответа, а потом её взгляд задерживается на моем шраме. Обе мои сестры избегают моей щеки с тех пор, как увидели меня, и смотрят куда угодно, только не туда. Она ловит себя на том, что пялится и пытается заставить себя улыбнуться.
— Я знаю отличное место, — говорю я с хитрой ухмылкой.
Я обследовала местность и лес до их прихода.
Через пять минут я уже провела Лили и Роуз по гористой местности, всё сильнее усеянной поваленными бревнами и мокрым мхом, чем ближе мы подходили к небольшому водопаду. Луна и фонарики указывают нам путь. Деревья расступаются на поляне, и камни окружают то, что выглядит как глубокая яма для купания, водопад собирается в бассейне, а затем стекает в более мелкий ручей.
Я сажусь на камень и сбрасываю рубашку с длинными рукавами, воздух в середине октября прохладный.
— Ни за что, — говорит Лили. — Сейчас должно быть холодно.
Роуз светит фонариком на мутную воду.
— Она коричневая.
— Она выглядит так только потому, что темно, — настаиваю я.
Она ещё немного осматривает местность, свет от её фонаря мечется от дерева к дереву, проверяя видимость. По большей части это уединённое место.
Лили колеблется, приседает и погружает палец в воду, чтобы проверить температуру.
— Пойдемте, — улыбаюсь я им. — Вы же не заставите меня умолять?
Я выпячиваю нижнюю губу и хлопаю ресницами. Если понадобится, я разыграю карту Я только недавно лежала в больнице. Я должна использовать это в своих интересах, пока могу.
— Мы войдем прям голые, голые? — спрашивает Лили.
Роуз направляет свет на её лицо.
— А существуют какие-то виды наготы?
Лили загораживает луч рукой и прищуривается.
— Частичная нагота и полная нагота.
— Я выбираю полную, — заявляю я, вставая и расстегивая джинсы. Я стаскиваю лифчик, и в считанные секунды оказываюсь без трусиков.
Роуз выключает свет.
— Дэйзи, — с серьезностью произносит она моё имя, пока Лили снимает шапочку Вампы и начинает стягивать с себя майку. — Мы должны поговорить о том, что произошло в Париже, о подиуме и бунте.
Я поступаю незрело и пользуюсь возможностью избежать этого разговора. Я прыгаю прямо в плавательную яму, ледяная вода сжимает мои лёгкие и погружает меня в чистую темноту. Но я не хочу пока выныривать на поверхность.
Я знаю, что меня ждёт.
Чувства, в которых я копаюсь с тех пор, как... никогда. Я пыталась справиться со всем по очереди. Больница. Шрам. Моя мама. Отказ от подиума. Уход из профессии. Всё навалилось друг на друга. У меня не было времени на то, чтобы разобраться. Всё происходило просто как домино, которое ударяет следующего в очереди. У меня не было возможности вернуться назад и пересчитать все костяшки, которые опрокинулись.
Райк сказал, что мне нужно выпустить это наружу.
Покричать.
Но я только увидела истерику Роуз и как, всё это только встревожило её мужа, вызвала чувство вины у Ло и заставило глаза Лили вылезти из орбит.