— О, подождите, — ахает Дэйзи, — он прямо здесь.
Она наклоняет голову ко мне.
Я поднимаю на неё брови. Я чувствую, что мой брат смотрит, и я ни черта не понимаю, что происходит у него в голове. Его выражение лица было нечитаемым большую часть ночи.
Она наклоняется вперед и слизывает липкий маршмэллоу со своего пальца. Моё возбуждение усиливается, когда она быстро привлекает моё внимание. Её глаза фиксируются на мне, и она шепчет: — Большой плохой волк, ты собираешься меня съесть?
Ты грязная девчонка, Кэллоуэй. Мой взгляд опускается на её губы.
— Пока ты, блядь, не закричишь.
Её губы изгибаются вверх.
— Она мертва, Роуз, — говорит Коннор.
Его голос притягивает наши взгляды к нему. Роуз свернулась калачиком на стуле рядом с Коннором, его рука лежит на её бедре, её пальцы переплетены с его. В другой руке она жарит пиявку на кончике палочки, её желто-зеленые глаза убийственны.
— Не достаточно, — отвечает она. — Эта маленькая сучка выпила мою кровь.
— А я-то думал, ты зажаришь её на десерт, — подтрунивает Ло.
Роуз поднимает на него руку, как бы говоря Тишина.
Она раздавливает почерневшую пиявку о бревно, протыкая её снова и снова.
Ло оглядывает нас всех с выражением типа Какого хрена? Он кивает Коннору, который потягивает Fizz Life, ухмыляясь. Он находит свою жену пиздец какой занимательной — даже если она наполовину сумасшедшая.
— Как ты не боишься кусать её в постели? — спрашивает Ло. — Если ты прольешь кровь, она схватит кочергу?
— Я не пиявка, — спокойно отвечает Коннор.
Роуз бросает палку в огонь и вытирает руки влажной салфеткой. Затем она достает пакет.
— Я купила их по дороге сюда, — она достает высокую стопку бульварных журналов. — Я хотела, чтобы мы все вместе сожгли их и очистились от плохой энергии.
Коннор говорит: — Если только нам не придется после этого скандировать что-то, я поучаствую.
Роуз встаёт, пытаясь скрыть улыбку, которая мне понятна. Она, блять, любит его, споры и всё такое.
— Я бы предпочла, чтобы ты не участвовал. Твой пессимизм уже омрачает процесс.
— Реализм и пессимизм две совершенно разные вещи, но я буду рад объяснить тебе это.
Она закрывает ему рот рукой.
— Спасибо за определение высокомерия. Остальные определения можешь оставить при себе, — она поворачивается, опустив руку. — На чем мы остановились?
Она начинает раздавать журналы, и взгляд Коннора падает на её задницу. Несмотря на то, что он ведет себя так, будто он лучше всех озабоченных ублюдков, он все ещё, блять, парень. Вот вам пример.
Лили подносит маршмэллоу над костром, и пламя охватывает его почти сразу. Она вскрикивает и начинает размахивать им, будто от этого оно погаснет.
Я качаю на неё головой.
— Ты сейчас выбросишь его в лес, успокойся, мать твою.
Последнее, что нам нужно, это устроить лесной пожар.
— Он не тухнет! — защищается она. — Потухни, ты, зефирка! Потухни!
Она ещё немного помахивает им и пытается дуть, но в итоге просто плюется на эту штуку. И тут из-за её спины Ло легко задувает пламя, оставляя ей обгоревший маршмэллоу.
Дэйзи злодейски улыбается.
— Ого, кто бы мог подумать — Ло дует10, лучше, чем Лили.
Я потираю губы, чтобы не улыбнуться. Все остальные выглядят довольно неловко из-за этого заявления — только потому, что оно прозвучало от Дэйзи. Если бы это сказал я, всё было бы нормально. Если бы это сказала Лили все бы, блядь, смеялись.
Ло смотрит на меня.
Я развожу руками.
— Я ничего, блять, не сделал.
— Ты херово влияешь.
Дэйзи ведет себя бесстрастно, но ее взгляд мечется по всему лесу. Каждый раз, когда она пытается приблизиться к нам на шаг, кто-то из нашей группы выталкивает ее обратно. Это непреднамеренно, я думаю. Но это происходит, несмотря ни на что.
— Это была просто, блять, шутка, — говорю я Ло.
Он вот-вот открывает рот, готовый пережевать меня и выплюнуть обратно. Я мысленно начинаю надевать свою броню, чтобы противостоять ему.
Но тут Роуз щелкает пальцами, прерывая Ло и возвращая внимание нас всех. Её глаза ненадолго встречаются с моими. Я знаю, что она сделала это для моего блага. Я благодарен, но не показываю этого.
— Мы должны очиститься от плохой энергии, а не создавать её, — она бросает журнал мне на колени. — Вот, можешь сжечь его.
Я читаю заголовок: Райк Мэдоуз продолжает играть в игры. На фотографии на первой странице Дэйзи висит через моё плечо возле паба в Париже, моя рука на её заднице. Но я не могу забыть улыбку на её лице. Камера поймала её в середине смеха.
Она великолепна. И она моя.
Я не хочу сжигать эту фотографию. Я хочу поместить это счастье в рамку и возвращаться в это воспоминание каждое утро и каждый вечер до конца жизни.
Но заголовок определенно омрачает её.
Они думают, что мы флиртуем. Так и есть. Но они также думают, что я трахаю Лили. Значит, я бабник. Я кручу шашни с обеими девушками Кэллоуэй. Это просто, блять, абсурд какой-то.
У меня напрягается челюсть, и я не теряю ни секунды. Я бросаю журнал в огонь.
— Ты должен подождать! — кричит на меня Роуз. — Мы делаем это всей группой.
Она шлепает меня по руке другим свернутым журналом, а затем бросает его в меня.
— Ради всего святого, ты сегодня вся на взводе.
— Поговори со мной, когда у тебя червяк высосет кровь из задницы, — отвечает она, проходя мимо меня к Лили и Ло.
Я читаю заголовок своего нового таблоида: Сара Хэйл воюет со своей семьей.
Просто, блять, фантастично.
Дэйзи сворачивает свой журнал, скрывая заголовок от глаз.
— Все, — говорит Роуз, откидываясь на стуле и скрещивая лодыжки. Коннор единственный, у кого нет журнала. Роуз придерживается своего прежнего утверждения, отказываясь давать ему один. — Возьмите свои журналы и прочитайте то, что вы считаете особенно оскорбительным, прежде чем бросить их в огонь.