Лебон отметил важную вещь: «Часто совсем невозможно объяснить себе при чтении успех некоторых театральных пьес. Директора театров, когда им приносят такую пьесу, зачастую сами бывают не уверены в ее успехе, так как для того, чтобы судить о ней, они должны были бы превратиться в толпу».
Это в полной мере учли организаторы «оранжевой революции». В. Осипов пишет: «Сцены стояли во всех стратегических пунктах: у здания правительства, у Рады, на площадях. Шоу, песни, музыканты использовались «оранжевыми» как оружие революции. То есть именно так, как мы планировали в 2002 году, работая с группой «Скрябин» — концерты прошли тогда в Киеве. Конечно же, менеджеры проекта «Оранжевая революция» были в курсе наших начинаний и использовали опыт кампании Озимого Поколения»[29].
Все наблюдатели, изучавшие ход «оранжевой революции» на Украине, отмечали умелое сочетание множества каналов воздействия на массовое сознание — текста и образов, музыки и пластики, света и цвета. Для этого применялись и самые современные специальные эффекты. В.Осипов пишет: «Тут важно подчеркнуть интересные технические аспекты. Представьте себе: Ющенко, выступая на Майдане, выкрикивает лозунг. И тут же он высвечивается лазером на стенах домов. Толпа скандирует речовку, и снова — лазерная графика. Технически революционеры были оснащены великолепно. То есть для подключения масс к измененному состоянию сознания задействовались все каналы восприятия — слух, зрение…»
В «бархатных революциях» мы видим применение особого языка — коротких (иногда из одного слова) лозунгов, которые непрерывно повторяются — и в виде графических образов, и в речи вождей революции с трибун, и в скандировании толпы. Человеку всегда кажется убедительным то, что он запомнил, даже если запоминание произошло в ходе чисто механического повторения, как назойливой песенки. Внедренное в сознание сообщение действует уже независимо от его истинности или ложности. А. Моль подчеркивает: «На этом принципе и основана вся пропагандистская деятельность и обработка общественного мнения прессой». Еще раньше ту же мысль выразил Геббельс: «Постоянное повторение является основным принципом всей пропаганды».
Упрощение позволяет высказывать главную мысль, которую требуется внушить аудитории, в «краткой, энергичной и впечатляющей форме» — в форме утверждения (как приказ гипнотизера — приказ без возражения). Как пишет С. Московичи, «утверждение в любой речи означает отказ от обсуждения, поскольку власть человека или идеи, которая может подвергаться обсуждению, теряет всякое правдоподобие. Это означает также просьбу к аудитории, к толпе принять идею без обсуждения такой, какой она есть, без взвешивания всех «за» и «против» и отвечать «да» не раздумывая».
За последние десятилетия СМИ стали важным фактором укрепления этого типа мышления. Они приучали человека мыслить стереотипами и постепенно снижали интеллектуальный уровень сообщений так, что превратились в инструмент оглупления. Этому послужил главный метод закрепления нужных стереотипов в сознании — повторение. С. Московичи писал в «Учении о массах»: «Грамматика убеждения основывается на утверждении и повторении, на этих двух главенствующих правилах». Он приводит слова Лебона: «Повторение внедряется в конце концов в глубины подсознания, туда, где зарождаются мотивы наших действий».
Повторение — один из тех «психологических трюков», которые притупляют рассудок и воздействуют на бессознательные механизмы. При интенсивном употреблении этого приема стереотипы усиливаются до устойчивых предрассудков, человек тупеет. С. Московичи пишет: «Повторение придает утверждениям вес дополнительного убеждения и превращает их в навязчивые идеи. Слыша их вновь и вновь, в различных версиях и по самому разному поводу, в конце концов начинаешь проникаться ими… Будучи навязчивой идеей, повторение становится барьером против отличающихся или противоположных мнений. Таким образом, оно сводит к минимуму рассуждения и быстро превращает мысль в действие, на которое у массы уже сформировался условный рефлекс, как у знаменитых собак Павлова… С помощью повторения мысль отделяется от своего автора. Она превращается в очевидность, не зависящую от времени, места, личности. Она не является более выражением человека, который говорит, но становится выражением предмета, о котором он говорит… Повторение имеет также функцию связи мыслей. Ассоциируя зачастую разрозненные утверждения и идеи, оно создает видимость логической цепочки».
Как только появляется эта видимость, облегчается захват аудитории из интеллигенции. Теперь интеллигент может с легким сердцем верить любому абсурду, потому что в его сознании не протестует логика — «полиция нравов интеллигенции».
Важнейшим средством (и признаком) манипуляции сознанием в политике является замалчивание проекта. Проект заменяется политическим мифом. Поэтому общее правило манипуляции при обращении к толпе — уклончивость в изложении позиции, использование туманных слов и метафор. Ясное обнаружение намерений и интересов, которые отстаивает «отправитель сообщения», сразу включает психологическую защиту тех, кто не разделяет этой позиции, а главное, побуждает к мысленному диалогу, а он резко затрудняет манипуляцию.
Иными словами, политик, собирающий под свои знамена граждан, тщательно избегает говорить о цели своего «проекта», о том, что ждет граждан и страну в том случае, если он с помощью их голосов (или действий) придет к власти. Вся его явная пропаганда сводится к обличению противника, причем к обличению главным образом его «общечеловеческих» дефектов: попирает свободу, поощряет несправедливость, врет народу, служит вражеским силам и т.д. Из всех этих обличений вытекает, что при новом режиме всех этих гадостей не будет, а воцарится свобода, справедливость, нравственность, трезвость и т.д.
Первыми признанными мастерами такой пропаганды были якобинцы во время Великой французской революции. Большое историческое исследование ее проделал в год ее столетнего юбилея П. Кропоткин. Он взглянул на нее по–новому, и она потрясла цинизмом нового типа пропаганды. Из всей совокупности речей и текстов, возбуждающих ненависть к старому режиму, абсолютно невозможно было «вычислить» тот проект будущего жизнеустройства, который стоял за отрицанием. И дело было не в том, что революция всегда заводит не совсем туда, куда обещали революционеры. Якобинцы сознательно умалчивали о своих намерениях.
Все «бархатные революции», включая ядро этой системы переворотов — перестройку Горбачева, — отличаются тем, что временное сплочение общества для разрушения прежней государственности достигалось исключительно путем мифологизации прошлого. Не допускалось никакого диалога относительно будущего жизнеустройства, единственной и главной целью было разрушение прошлого, ибо так жить нельзя! Пресекались всякие попытки даже задать вопрос о проекте. Горбачеву даже пришлось прямо высказаться по этому поводу: «Нередко приходится сталкиваться с вопросом: а чего же мы хотим достигнуть в результате перестройки, к чему прийти? На этот вопрос вряд ли можно дать детальный, педантичный ответ».
Это обман, никто и не просил педантичного ответа, спрашивали об общей цели. Когда писатель Ю. Бондарев задал предельно общий вопрос («Вы подняли самолет в воздух, куда садиться будете?»), его представили чуть ли не фашистом. Риторика этих революций была несовместима с нормами рациональности и просто со здравым смыслом, в заявлениях политиков не было ни логики, ни разумной меры.
После ликвидации СССР в декабре 1991 г. М.С. Горбачев заявил: «Мои действия отражали рассчитанный план, нацеленный на обязательное достижение победы… Несмотря ни на что, историческую задачу мы решили: тоталитарный монстр рухнул»! Мыслимо ли слышать такие слова от верховного правителя о своем государстве, которому он присягал на верность?
29
В. Осипов говорит о его работе политтехнологом на Украине в выборной кампании в Верховную раду группы кандидатов, которая имела условное название «Озимое поколение».