Однако развал СССР преподал Украине урок совсем иной арифметики. Оказалось, что нефти Украине требуется в 20 раз больше, чем она добывает. Что индустрия на востоке страны — металлургия, химия, машиностроение — патологически энергоемка и не может существовать без дешевых российских энергоносителей — нефти и газа. На рубеже 90-х никто еще не осознавал масштабов интегрированности и взаимозависимости экономик советских республик. Никто не помнил циничного признания архитектора советской империи Сталина: «Мы объединили государство таким образом, что каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не могла бы существовать самостоятельно». Ловушка захлопнулась в тот день, когда пришла свобода.
Политическая независимость обернулась для Украины коллапсом экономики. С 1990 по 1993 год на треть снизились объемы металлургического производства, насчитывавшего в Украине свыше 270 предприятий. Останавливались химические заводы, поскольку 80 % сырья они получали из республик бывшего СССР. На глазах умирало государственное гражданское и промышленное строительство. Почти полностью прекратила существование легкая промышленность.
Макроэкономические показатели ужасали. За два года валовой национальный продукт сократился почти вдвое. Производство промышленной продукции упало на 41 %, продовольствия — на 35 %. Сотни тысяч людей потеряли работу, а тем, кто вкалывал, месяцами не выплачивали зарплат. Народ нищал и впадал в глухое, безнадежное отчаяние. Весной 1992 года один из украинских публицистов припоминал статистику из листовок сторонников независимости и с горечью писал: «На мировом рынке сейчас за тонну пшеницы дают одну тонну нефти, на внутрисоюзном давали девять, в России после освобождения цен — около трех. Если Киев не научится заправлять комбайны салом, то даже убирать урожай 1992 года будет просто нечем — а ведь его надо еще вырастить! И сталинский голодомор мы будем вспоминать как рай».
Увлекшись своим отчаянием, публицист, безусловно, преувеличивал: хуже сталинского голодомора в истории Украины ничего не было и быть не могло. Однако тоскливые настроения, охватившие соотечественников, он выразил точно. Через месяц-другой после тихой кончины СССР страшно стало всем.
Оторванность от источников энергии, оставшихся в России, была центральной проблемой. Зависимость от российских нефти и газа на долгие годы стала для Украины символом национальной трагедии и причиной унизительных политических реверансов перед Кремлем всех украинских правительств. Однако эта же оторванность от энергоносителей порождала и головокружительно прибыльные бизнес-комбинации. Внезапно возникшая государственная граница между бывшими братскими республиками, которую пересекали нити нефте- и газопроводов, оказалась новым Клондайком для бизнесменов по обе стороны от неё.
Корпорация «Украинский бензин» Гравца и семьи Тимошенко работала с российскими нефтяными регионами от Башкирии до Сибири, завозя в Украину сырую нефть, бензин и мазут.
Вскоре КУБ стала монополистом в обеспечении нефтепродуктами сельхозпроизводителей огромной Днепропетровской области. Корпорации удалось добиться получения государственного заказа на эксклюзивную поставку топлива для посевной.
Денег тогда не было ни у колхозов, ни у заводов, так что платить за энергоносители им было нечем. Главное искусство предпринимателей состояло в создании длинных цепочек безденежных взаиморасчетов. За нефть колхозы расплачивались своими продуктами, этими продуктами можно было рассчитаться с заводами, производящими, например, цемент. Цемент шел железной дороге в счет оплаты транспортных услуг. Капитализм в постсоветских странах начинался с феодального натурального хозяйства. Безналичные расчеты стали единственной возможной формой финансовых взаимоотношений в условиях финансового хаоса, царившего в стране.
Еще в ноябре 1990 года социалистическая республика Украина вводит на своей территории купоны — специальные бумажные знаки, без которых на ее территории невозможно что-либо купить. В 1991 году в ответ на это Россия прекратила централизованные поставки в Украину бумажных денег. В январе следующего года российское правительство реформатора Егора Гайдара отказалось от государственного ценообразования — и отпущенные на свободу цены рванули ввысь с головокружительной скоростью. Товары из Украины устремились в Россию, где за них больше платили. Украине ничего не оставалось делать, как продолжить выход из «рублевой зоны» — и следом за купонами в обращение были запущены новые денежные знаки — карбованцы. Эти деньги не были обеспечены ни золотым запасом, который целиком остался в Москве, ни государственными гарантиями. К 1993 году масса бумажных денег в обороте увеличилась в 19 раз, а к 1994 году гиперинфляция перевалила через немыслимую отметку в 10 200 процентов.