Именно в эти годы миф «Тимошенко», соединяющий в себе правду и ложь, эротическое возбуждение, запах денег, фантазии зачарованных журналистов, сплетни врагов и циничные анекдоты, начал самостоятельную жизнь, отправляясь в долгое путешествие — сперва по Украине, потом — по странам бывшего СССР, позже — по Европе и по миру. В этом мифе сошлись противоположности. Тимошенко как персонаж массовой культуры — это и Миледи, обольстительная злодейка из «Трех мушкетеров», и учительница младших классов, всегда знающая простые ответы на любые, самые сложные вопросы, и советская «интердевочка» с ее искренней заботой о больных и униженных.
Скорлупа мифа вскоре превратилась в броню, через которую почти невозможно пробиться к реальному человеку. Чем талантливее Тимошенко разыгрывала искренность перед журналистами, тем труднее было хоть что-то про нее понять. Впрочем, жизнь депутата парламента и президента ЕЭСУ бежит столь стремительно, дел такая прорва, что у нее самой не было ни минуты, чтобы остановиться и задуматься: а где я сама в этой жизни? И чего по-настоящему хочу?
Юлия Тимошенко желала славы, денег, признания своих талантов и восхищения зрителей. Всего этого было в избытке, но чего-то все время не хватало. Внутри сосала какая-то пустота. Славу, деньги, восхищение, как некогда «деревянные» советские рубли в твердую валюту, хотелось конвертировать во что-то более надежное.
Ее карьера в бизнесе сложилась самым потрясающим образом. Не сложилась личная жизнь. Хотя мужчин вокруг полно, только помани пальцем, но вот — не сложилось.
Может быть, дело в том, что после Саши рядом не возникло уже никого, с кем было бы так же легко, душевно, спокойно, счастливо, как в юности? В одном интервью она призналась, что самым острым воспоминанием о свадьбе осталось утро следующего дня. Первый завтрак, который она подала мужу, щемящее радостное чувство, что детство закончилось, и вот теперь она всегда будет готовить завтрак для любимого человека. А ради кого сегодня бежать к плите? Может быть, оттого и называла она перед журналистами все эти годы Сашу мужем, первой и единственной любовью своей жизни, и делала вид, будто они все еще вместе, что у нее есть семья.
Однако Саша был уже не нужен, да и никто, по совести, не вызывал сильных чувств. Чувства, испытанные в эти годы, — очень сильные чувства, острее и ярче любовных. Как их назвать — чувство власти? деньги? самоутверждение? Все слова правильные, и все — неточные.
Зато более или менее ясно, отчего она одна. Одна, даже если рядом пробегает короткую дорожку какой-нибудь очередной бойфренд. Дело в том, что любой партнер почти неизбежно является человеком ее круга. Или становится им. А круг этот — довольно узкий, заколдованный, порочный, предельно опасный.
В постсоветском бизнесе надо бояться всех, кроме самых близких, которые, между прочим, тоже могут и продать, и предать. Примеров хватает.
Павел Лазаренко позже выскажется в том смысле, что никогда не верил Юлии Владимировне. Она то же самое могла бы сказать и о нем, да и почти про всех, кто ее окружал, — сперва в КУБе, после в ЕЭСУ. О каком доверии может идти речь, если даже бизнес-схемы, которые она разрабатывала все эти годы, ставили заслон на пути расхищения денег самыми близкими партнерами. Лживость и подлость партнера как бы закладывалась во все эти схемы, сводя риски к минимуму. Она никому не верила, и ей никто не доверял. При чем же тут любовь?
Много лет спустя, холодно усмехнувшись, она вспомнит про 90-е годы и разоткровенничается. «Сперва все мужчины, которые занимались со мной бизнесом, предполагали, что за моей спиной кто-то стоит. Эдакий мощный плечистый мужчина. Что я просто… — Она задумается, подбирая приличное слово, не найдет его и рассмеется. — Но потом все поняли, что это не так». Она еще добавит, что с ней рядом все время шли какие-то мужчины, которых назовет «соратниками», словно речь о войне. «Но потом они исчезали, а я продолжала свой путь». В полном одиночестве? До такой степени она откровенна не будет.
Особенно одиноко стало после отъезда Жени на учебу в Англию. Было это еще во времена КУБа, дочери тогда исполнилось всего тринадцать лет. Девочка плакала, звонила по телефону, и просила забрать ее домой. Мама тоже плакала и говорила ей: «Держись, дочка, мы с тобой!» Вся эпоха Единых Энергосистем пройдет на фоне телефонных звонков в Лондон и из Лондона.
Потом за границу уехал и Александр Гравец. У него сдали нервы, он понял, что пора вставать из-за игорного стола, уносить выигрыш. Гравец забрал свою долю в ЕЭСУ и переселился в Израиль. А Тимошенко осталась. Она не могла и не хотела никуда уезжать. Она понимала, что за границей безопаснее, чем в Украине, но для себя вопроса об отъезде никогда всерьез не ставила. После Жени и Гравца ей предстояли еще не одни горькие проводы — навсегда уехали многие партнеры по бизнесу, позже она проводила за границу Сашу и тестя, спасая от прокуратуры, вообще была вынуждена вывезти из Украины многих своих друзей, коллег и родственников. Наконец, в декабре 1998 года посадила в принадлежащий ей самолет своего бывшего покровителя Лазаренко, которого Фемида все-таки настигла в Швейцарии и суд над которым состоялся в Сан-Франциско…