–Олимпиада! – Яков, крикнул так громко, что сам не ожидал. –Густав, конечно, нам нужна олимпиада! – он говорил с воображаемым наставником в пустой комнате. Через минуту парень уже был на улице, через привычный оранжевый туман бежал в сторону комплекса, на ходу набирая Густава.
Яков удовлетворительно проходился по базе, когда его плеч коснулась рука наставника.
–Что случилось, Яков? Ты в порядке? Да что с тобой? – Густав смотрел на него с доброй улыбкой и с облегчением рассмеялся. – Ты нашел ее. – снова улыбнулся он.
–Густав, послушай! – Яков был возбужден, он буквально топтался на месте, потому что не мог удержать энергию. Ему срочно нужно было начать двигаться в сторону цели. – Густав, мы будем участвовать в космической олимпиаде. Стой, только дослушай. Я уже все придумал.
Уже через неделю четверо мужчин собрались в кабинете Густава и обсуждали, как лучше им направить запрос на участие.
–Официально нет запрета. Да, мы не участвовали много лет. – размышлял погибший юрист.
–То есть ты хотел сказать никогда. Да они получат наш запрос и сделают официальный запрет. – возразил Густав.
– Густав, ну хватит! Нельзя быть таким пессимистом. Не запретят. Ч – человечность. Свобода, новые грани, новые области, наука и познание мира! Об этом последние десятки лет кричат все, включая Олимпийский комитет. Руководитель игр – женщина со смелыми взглядами. Она точно не будет препятствовать. А маркетологи только обрадуются – представьте, какой мы поднимем шум!
–Яков прав. Давайте оформлять уведомление и запрос. Займусь этим, ребята. Направлю запрос. А вы начинайте готовить команду.
Мужчины покинули кабинет с невообразимым предвкушением чего-то по-настоящему стоящего. Особенно те, кто находился здесь много лет, скрашивая свои будни фильмами и разговорами с земными близкими раз в неделю.
***
Яков как мог справлялся с желанием кричать о своем решении, кричать о своих планах. Особенно кричать об этом Эми. Он чувствовал практически ломку, наверное, с этим можно сравнить чувство, когда ты не можешь поделиться важным с близким человеком. Его руки крутило, внутри сжигалось то ли восстановленное сердце, то ли снова этот метан. Дыхание опять стало таким поспешным, триггеры крутились и не давали покоя. «Это просто привычка» – повторял он себе. Просто привычка говорить, молчать, мечтать – только вместе. Делиться и пускать в душу – любимых.
– Расскажу маме! Маме тоже расскажу! – повторял Яков, предполагая, что так станет легче. Но, поймав себя на том, что он меряет шагами комнату, остановился, достал-таки планшет и стал забрасывать пустые листы словами. Там были слова боли и слова надежды, планы на золотую медаль, пьянящая слава и удовлетворение.
Яков остановился на планах подробнее. Состояние его не совсем устраивало, поэтому он решил найти среди оранжевых жителей доктора. Спортивный врач – это второй человек по важности в команде, после тренера. «После Густава» – добавил он про себя. Конечно, еще до того, как он принял решение об участии в Олимпиаде, в роли тренера он мог представить только Густава.
Яков, собрав в кучу гаджеты, по пути надевая кулон, который зажегся зеленым, без промедления начал следовать плану. План спасал его, дисциплинировал его и не разрешал отступать. Он разбил путь к космическому золоту на множество несложных для него действий, обвесил комнату пунктами и цифрами, снимками и мотивирующими цитатами. «Соревнуйся только с собой» – красовались на потолке слова Оскара Хартмана, когда-то изменившие жизнь его бабушки. Каждый раз, в зелененьком домике с маленьким забором и собакой со второй жизнью, он наслаждался ощущением того, сколько ему дала опора семьи. Столько знания, сколько мудрости. А главное – его научили разговаривать на особенном языке – языке эмоций. Его научили жить в согласии с собой, распознавать чувства и выражать их, не причиняя вреда ни себе, ни окружающим. «Мальчишеский код»1 разрушен, забыт и навсегда стерт из памяти – Яков не переставал благодарить за это бабушку и маму. Он сталкивался с мужчинами, все еще жившими по старинке, «по-мужски» – никогда не плача, глубоко пряча сильные чувства, которые разъедали их изнутри, выливаясь в различные зависимости и комплексы. Он смеялся, услышав – “так ведут себя девчонки” от ровесников в школе, потому что внутри всегда находился стержень из собственной значимости и уникальности. Этот стержень помогал Якову на протяжении всей жизни и, кажется, продолжил помогать и сейчас: не земляне, не возможность кому-то что-то доказать, а возможность стать лучше – двигала им. Да, дух соревнования, судьи, секундомеры, соперники – это подогревало интерес. Награда была не в золоте, а в личном удовлетворении и способности идти дальше, быть лучшей версией себя. Награда была в том, что призвание, талант нашли выражение, а не остались гнить внутри. Это и был главным. И не только для него…