– Юлия Феликсовна, поехали, у нас в кармане билеты на самолет. Мешки опломбированы, экипаж самолета, на котором вы полетите, нами обработан: они знают, что в этих мешках ваши воспоминания, вышедшие в московском издательстве. Мы вам дадим пачку, там десять тысяч долларов, эту пачку вы сунете в карман таможеннику прямо в аэропорту. В Киеве вас будут встречать наши люди.
Виктор Писоевич слушал как зачарованный и почему-то все кивал головой. Это было глупо, если не сказать пошло, но Юлия Феликсовна не обращала на него внимания в эти торжественные и в то же время напряженные минуты.
– Так вот… – она ходила вокруг него, сидевшего в мягком кресле, и усиленно терла правый висок, – все было как во сне, как в сказке «Тысяча и одна ночь». Но все происходило в реальном мире, хотя я очутилась, вернее, осознала, что я существую, что я нахожусь среди пассажиров, только в самолете, после таможенного досмотра. Таможенник тесно прижался ко мне бочком с оттопыреным карманом, куда я с величайшей легкостью опустила пакет и блаженно закрыла веки. «Желаю приятного путешествия», – сказал таможенник. В киевском аэропорту меня встретили, погрузили мои мешки в машину и увезли в мою халупу на окраине города, где я ютилась в это непростое для меня время. И оставили меня с мешками. Перочинным ножом я сделала надрезы и высыпала содержимое на пол. Получилась гора денег, как у Гобсека. И я, как Гобсек, ползала по этой горе, нюхала эти пачки, сгребала их под себя и говорила: «Даже если меня казнят потом, я не откажусь от этого добра. Я построю шикарный дом, буду содержать политическую партию, буду покупать голоса избирателей и достигну высот на политическом поприще. Я стану Жанной д'Арк, а потом, возможно, и президентом страны… после твоих двух сроков пребывания на этом посту». А почему бы нет? Неужели женщина не может стать президентом?
– Да-а… – произнес Вопиющенко, – история еще та…
– В этой горе, я ее много раз пересчитывала, оказались миллионы долларов. Сколько? Это секрет фирмы. Но… и здесь начинается самое главное: в России президентом стал работник КГБ, польский и немецкий шпион. Он, естественно, начал наводить порядок. Надо признать: при Ельцине был хаос. Ельцин нам оставил Крым, будто недокуренную сигарету. Моих партнеров, кто подарил мне эти мешки, взяли за жабры. Тут всплыло и мое имя. Москали долгое время молчали, в рот воды набрав. Но теперь, когда стало ясно, что я и мой блок стали поддерживать твою кандидатуру, которую русские так ненавидят, Генеральная прокуратура России возбудила против меня так называемое уголовное дело. На Украине, благодаря депутатскому мандату, я неприкосновенна. Но мне нельзя выехать за рубеж: Россия подала на меня в Интерпол, куда бы я ни поехала, на меня могут надеть наручники и отправить в Москву, а оттуда в Сибирь. Что делать, как быть?
– Мы им по…
– Молчи, солнышко, я еще не закончила… Ну, так вот. Надо создавать боевые отряды, для того чтобы взять власть во что бы то ни стало. А придя к власти, мы примемся за наведение порядка в стране. Русский язык должен быть вытеснен отовсюду: из радио, телевидения, газет и журналов, театров и подмостков эстрады, из школ и любых других учебных заведений. Вместо русификации украинизация, и это справедливо, а значит, и гуманно. Ты президент, а я премьер-министр. А почему бы нет? А? Как ты думаешь? Теперь тебе разрешается балакать на родной мове.
– Ты знаешь, я бы поел чего-нибудь, нет ли у тебя сала с чесноком: с утра ничего во рту не имел, – произнес Вопиющенко и кисло улыбнулся.
Юлия хлопнула в ладоши и устремила глаза в сторону потайной двери. Тут же выскочил мальчик в белом халате и высоком белом колпаке.
– Сала и чеснока, живо. Прибавь ко всему, что должно быть на столе. Через пять минут доложить.
– Сало копченое, свежее? Вы не изволили сказать.
– Всякое. Президент должен иметь право выбора, – сказала Юлия. – А сейчас в баньку. Только смотри, не злоупотребляй салом, как в тот раз, а то еще больше отравишься, ты какой-то сальный, даже иногда пахнет от тебя салом.
12
Столовая Юлии походила на ресторан, правда, столиков было всего на двадцать пять персон. Была даже небольшая сцена для музыкантов. Но на этот раз посетителей было только двое: Юлия и Виктор Писоевич.