– Я и сам здесь случайный, – буркнул я тихонечко.
Первые четыре сотни метров прошли в хорошем темпе, затем я дал команду залечь и, поднявшись на пригорок, внимательно рассмотрел ферму в бинокль – луна достаточно хорошо освещала местность.
Ферма как ферма. Большой двухэтажный дом с пустыми проемами окон и дверей. Хозпостройки, загоны и прочая дребедень.
– Вон фура с динамитом, левей сарая. Наумыч, глянь. – Я передал Степе бинокль. – Как думаешь?
Наумыч глянул, подозрительно покосился на Максимова и буркнул:
– А чего тут глядеть. Часовой вона всего один – лохмандей, сиськи трет. Навроде рядом больше никого нет – остальные в доме. Лошаденок архаровцы не выпрягли, увести – и всех делов. Я сделаю.
– Сделай, я тебя прикрою. Ла Марш, начинайте окружать ферму.
Снял кожаный обвес с кобуры маузера и присоединил ее к пистолету. Все хорошо, но глушителя очень не хватает. Но этот вопрос я попробую решить в мастерских. Надо будет – сам стану к станку и выточу. Из чего обтюраторы сделать, я уже придумал. А если получится найти прибор для снаряжения патронов, то и за патронами УС дело не станет. Впрочем, я их и без прибора сооружу.
Оставив карабин, Степа исчез в темноте. Я в который раз подивился, как парень ловко и умело движется – хоть сразу его в диверсы забирай. Из пластунов, что ли? Я имею в виду не пеших казаков под тем же названием, а настоящих пластунов – разведчиков. Может быть, но узнать точнее пока не получается: начинаешь задавать вопросы – Наумыч сразу замыкается. Темная история, однако. Может, расказаченный? Это что же такое надо было натворить? Так просто казачьего звания не лишали – можно было даже на каторгу сходить, а потом опять в строй. Но это пока не главное. Пока…
Я быстренько переполз на холм в двадцати пяти метрах от дома. Внутри голубчики – огоньки самокруток в проемах окон мелькают. А часовой…
Твою же дивизию! Был часовой – и нету. Степа возник у него за спиной и совершенно бесшумно снял – перехватил горло своей камой и утащил за угол. Мастер, однако, хотя я бы сделал немного не так.
Лошади у коновязи стали всхрапывать – заволновались, но сразу успокоились. Огоньки самокруток остались на месте, бандиты не обратили на шум никакого внимания.
Наумыч на миг приник к гриве головной лошадки в упряжке и через мгновение фургон, тихо поскрипывая всеми своими составными частями, двинулся с места. И почти сразу в проеме окна возникла темная фигура.
Я поймал силуэт в прицел, надавил на спуск пистолета и заорал:
– Огонь!!!
Фигура, сложившись пополам, исчезла из проема, а вслед за моим выстрелом сразу же грянул винтовочный залп. Потом еще один и еще.
Я скосил глаза на фургон с динамитом.
– Вот красавец! – Увидел, как Наумыч вскочил на одну из лошадок в упряжке и фургон уже вовсю несся подальше от фермы, еще немного, все, скрылся за деревьями, теперь не достанут.
Пара разбойников пыталась добежать до своих лошадей, но не преуспели и застыли неподвижными тушками около коновязи. Волонтеры вошли в раж и теперь палили из своих винтовок, как из пулеметов, вразнобой, заглушая вопли Ла Марша, пытающегося навести порядок. В ответ никто не стрелял. Тогда будя, хватит уже.
– Прекратить огонь, мать вашу!!! Глаз на задницу натяну! – заорал я дурным голосом и с удовлетворением заметил, что пальба почти сразу стихла.
– Что теперь? – полюбопытствовал Максимов, пристроившийся рядом со мной. Надо сказать, стрелял подполковник спокойно, тщательно прицеливаясь. Хотя кого там выцеливать – все, наверное, давно на полу валяются и боятся даже голову поднять.
Я ему не ответил и крикнул в сторону дома:
– Как там тебя… Джонсон? Сдавайтесь, мать вашу! Иначе подпалим ферму.
Через минуту мне ответил угрюмый голос:
– Джонсона нет уже. Здесь Уокер. Какие гарантии?
– А я откуда знаю, какие здесь наказания за разбой? – спросил я сам у себя. – Гарантии ему давай.
– Виселица, – любезно подсказал подполковник, – или пожизненная каторга.
– Весело. – Я начал было раздумывать, как половчее соврать супостатам, но не успел. В доме поднялся ор, бахнули несколько револьверных выстрелов, а потом гулко забухала картечница с другой стороны – видимо, Штайнмайеру надоело ждать, и он решил попробовать свой артефакт в деле… М‑да… налицо разброд и шатание. Ух… лихо бьет «металлолом» – щепки так и летят.
– Сдаемся!!! Сдаемся! Не стреляйте! – перекрикивая звуки выстрелов, истошно заорали в доме. – Нас пятеро! Еще трое раненых!