Оранжевая урна
Альманах памяти Фофанова
Валерий Брюсов
Итак, это – сон…
Итак, это – сон, моя маленькая,
Итак, это сон, моя милая,
Двоим нам приснившийся сон!
Полоска засветится аленькая,
И греза вспорхнет среброкрылая,
Чтоб кануть в дневной небосклон:
Но сладостны лики ласкательные,
В предутреннем свете дрожащие,
С улыбкой склоненные к нам,
И звезды, колдуньи мечтательные,
В окно потаенно глядящие,
Приветствия шепчут мечтам.
Так где-ж твои губы медлительные?
Дай сжать твои плечики детские!
Будь близко, ресницы смежив!
Пусть вспыхнут лучи ослепительные,
Пусть дымно растаю в их блеске я,
Но память о сне сохранив!
1912.
Весеннее
Остеженный последним снегом,
Весну встречая, грезит лес,
И тучи тешатся разбегом,
Чертя аэродром небес.
Кто, исхищренный как китаец,
Из туч ряды драконов сплел?
А, под березой, зимний заяц
Оглядывает, щурясь, дол.
Вдали водоворотит море
На пажить хлынувшей реки,
И крыши изб на косогоре,
Как нежная пастель, – легки.
Не нынче-ль смелой увертюрой
Смутит нас первая гроза?
Но солнце, из-за ткани хмурой,
Глядит на нас, как глаз в глаза.
Опять в душе кипит избыток
И новых рифм и буйных слов,
И пью, как нежащий напиток,
Я запах будущих цветов.
1912.
Игорь-Северянин
На смерть Фофанова
Поэзия есть зверь, пугающий людей!
Пока поэт был жив, его вы поносили,
Покинули его, бежали как чумы…
Пред мудрым опьяненьем – от бессилья
Дрожали трезвые умы!
Постигнете ли вы, прозаики – злодеи,
Почтенные отцы, достойные мужи,
Что пьяным гением зажженные идеи –
Прекрасней вашей трезвой лжи?!
Постигнете ли вы, приличные мерзавцы,
Шары бездарные в шикарных котелках.
Что сердце, видя вас, боялось разорваться,
Что вы ему внушали страх?!.
Не вам его винить: весь мир, любить готовый,
И видя только зло, – в отчаяньи, светло
Он жаждал опьянеть, дабы венец терновый,
Как лавр, овил его чело!.
Я узнаю во всем вас, дети злого века!
Паденье славного – бесславных торжество!
Позорно презирать за слабость человека,
Отнявши силы у него!
1911. Преображенье.
Ст. Елизаветино,
село «Дылицы».
Димитрий Крючков
К. М. Фофанову
Ликуй, неузнанный предтеча,
Приемли блещущий венец!
Свершится радостная встреча
В дому, где благостен Отец.
Не бойся, загнанное стадо!
Тебе – могущество громов,
Пылает Отчая награда.
Ярем свергается оков.
О славен будь, сверкай предтеча,
Сияй, восторженный гусляр!
Провидел битвы ты пожар –
И пала нам на долю сеча,
Взгляни на радостное вече
И, осенив хитоном чар,
Наш первый освяти удар
Громов грядущего, предтеча!
Иван Оредеж
Я славлю!
Закованные в железо и медь легионы императора Цезаря,
ткань истлевших знамен старой гвардии, артиллерийский снаряд,
свист пуль, дробящих черепа и вырывающих мясо,
я славлю.
Траурный гимн полунощной заутрени, тихий звон шага под сводом собора,
запах ладана от риз парчевых, молитвенно-шумные вздохи органа,
и трепетанье светлых хоругвей с женственным ликом Христа
славлю я.
Нож, с размаха разящий быка в дымном смраде
зал скотобойни –
я славлю.
Торреадора, сорвавшего в агонии жемчуговое шитье своей куртки,
груду кровавых, подернутых паром, кишек на арене и чернаго,
с розовой пеной у рта, быка, быка,
несущаго смерть на конце крученаго рога –
я славлю.
Землю, брошенную гигантскими пальцами, как
мяч в голубой провал вселенной
и грохот движения круглых планет, –
славлю я.
Милую ласточку, мелькнувшую изящной тенью
под белым и сонным в сумерках озером,
Легкий девичий след на снегу, –
славлю я.
Душное дыханье орхидей и нарциссов,
Пламень ароматных желтых свечей черной мессы,
Воспаленныя губы, укус
и сцепленный поток тел сплетенных
я славлю.
Тихую Христову рабыню, приносящую каждое утро
полевыя маргаритки и мирты к престолу Девы Марии, –
я славлю.
Я славлю Галла, жилистым кулаком разбившаго мраморную герму.
Волчью стаю бледных и безумных поджигателей храмов, музеев и фабрик –
я славлю.
Пыльную тишину переулков стараго города,
монету старинную,
мертвый шелк бледной робы,
старинную книгу с застежками и
с гравюрами на шаршавой бумаге
и пудренную пастораль –
я славлю!