— Джентльмен, что там говорить, — пошутил я, когда дверь закрылась. — Не то что я.
— Да брось ты, — Лин рассмеялась. — Интересно, как дела у нашего Сета.
— С каких пор он стал нашим? — я улыбнулся.
— Ну… Дэмиэн сказал… сейчас вспомню. Да, он сказал, что вы теперь кореша.
— Так и сказал?
— Дословно. Это правда?
— Чуть-чуть. Он вроде ничего. Все экзамены завалил, теперь пересдает.
— Как жалко… Бедный Сет, испортил себе жизнь. А я тоже один раз экзамены пересдавала, только это было в девятом классе. Так обидно — все гуляют, а ты сиди и читай учебник. Ну так что, пойдем отсюда?
Я посмотрел себе под ноги, под стол, и ничего не ответил — собирался с мыслями. Надо заставить себя начать. Если не сейчас, то я никогда не смогу.
Не могу. Страшно и стыдно. А точнее, страшно стыдно…
— Куда нам пойти? — я пожал плечами.
— Да куда угодно. В парк.
— Надоело…
— На речку можно.
— Ну ее, эту речку.
— Почему? Ну тогда давай навестим обрыв. Хочешь, я тебя там нарисую? А ты посмеешься потом.
— Высоко и далеко, — я покачал головой. — Не хочется что-то.
— Не хочется… Две недели ходили, и все было отлично, а сегодня надоело. Сам предлагай тогда, — озадачила меня Лин. Я сунул руку в карман.
— Пойдем в ресторан, — бухнул я, вспомнив, как Аарон сказал, что я никто. — Хочешь? В клевый дорогой ресторан. Я приглашаю тебя.
— Мы же только что торт доели, — Лин удивилась, но я видел, что ей приятно. — И потом, смотри, какой ты красивый. А я? Ты бы меня пораньше предупредил.
Я бы и предупредил, если бы эта мысль пришла мне в голову пораньше.
— По-моему, наоборот. Ты красавица, Лин. Ты будешь красивой, даже если наденешь старый и рваный спортивный костюм. Я вот могу стать симпатичнее только в белом пиджаке, и это довольно печально, — я улыбнулся через силу. Мне не хотелось быть веселым. Я хотел лечь спать и заснуть, и никогда не просыпаться, чтобы не объясняться с Лин, не делать больно ей и Дэму. Девушка встала из-за стола, взяла меня за руку и подняла с табурета.
— Уговорил, — сказала она. — Только пойдем лучше в кафе. В то, где мы недавно все вместе сидели. И давай все-таки попозже.
— Как скажешь, — кивнул я и сто раз пожалел о том, что сказал. У меня были деньги. Мы могли сходить туда и два раза. И три. Но я бы такого стыда больше не выдержал.
Аарон встал совершенно разбитый. Голова у него болела куда сильнее, чем у меня, хотя он-то как раз не пил ни грамма. Он встал с кровати, включил чайник, не открывая глаз в полусне, а в ванной посмотрел на свое отражение и застыл, задумавшись о несправедливости. Лин Леман полюбила меня, а симпатичного Аарона (не только симпатичного — обеспеченного, надежного, покладистого и трудолюбивого!) всю жизнь считала лучшим другом. Это было лучше, чем ничего, но это было совсем не то, чего он хотел.
А он хотел. Больше всего на свете он хотел, чтобы любимая девушка наконец поняла его и заметила. Он мечтал, что у них будет семья, всю жизнь глупо мечтал, строя не нужные никому иллюзии. Он любил ее с самого детского садика, и, даже будучи маленьким голоногим пацаненком в коротких шортах на тонких лямках, рвал ромашки и отдавал ей любимый вишневый компот. Это было смешно и наивно, но это всегда было правдой. В первом классе и в десятом — это оставалось правдой, и не было Аарону житья от этой злой и жестокой правды. Сначала ему мешал Хэл, маленький рыжеволосый задира и шалопай. Но он остался приятелем детства. В старших классах появился Адриан, он пришел из какого-то лицея — высокий и стройный красавец. В школьной постановке к Новому году он играл вместе с Лин на сцене. Вся школа ставила Шекспира. Аарон ненавидел Шекспира. Лин играла Джульетту, а Адриан — Ромео, потому что Аарон в это время исправлял геометрию и кусал локти от досады. Геометрию он тоже ненавидел за то, что она увела шанс у него из-под носа. Парень хотел, чтобы этот чертов спектакль вообще не начинался, но он не только начался, а еще и прошел на ура. И особенно было обидно, что даже в глупых панталонах и шляпе с перьями Адриан чертовски красив и ничуть не кажется психом. Он целовал Лин под веселый и торжествующий гул всей школы, и Аарон пытался успокоиться, убеждая себя, что это все понарошку, потому что так захотелось Шекспиру, а не Адриану.
Они были очень красивой парой. Дурацкий школьный бал Аарон запомнил надолго: Лин и Адриан затмили всех, он даже порадовался секундочку за них — все-таки они действительно были лучше других. А он так и стоял в стороне и внушал себе, что с этим надо мириться. Он долго мирился, пока не увидел их двоих в спортзале, за дверью раздевалки. В этот раз Шекспир был ни при чем. Аарон подавил желание хлопнуть дверью так, чтобы они оба подпрыгнули от неожиданности. Он гордо удалился. Вообще, не совсем гордо: опустив голову и не поднимая намокших глаз. Дома он — взрослый шестнадцатилетний парень! — ни кого не стесняясь, разревелся.
А потом он успокоился и окончательно свыкся со своей ролью, которую приходилось играть не на сцене, а в жизни — ролью лучшего друга. Он почти спокойно относился к тому, что Лин проводит время не с ним, а с другим парнем, пока не случилось одного неприятного события. Он застал Адриана в "Макдоналдсе" с незнакомой девушкой. Случай был избитый и глупый, но он никак не выходил у Аарона из головы. Весь день он думал, что нужно сделать, а вечером все выложил Лин. Адриан небрежно бросил, что девушка эта всего лишь его дальняя сестра, и Аарон с тоской понял, что Лин влюбилась, как кошка. Она поверила не ему, а Адриану, и он обиделся крепко и надолго.
Конец учебного года преподнес ему сюрприз. Лин заявила, что едет с Адрианом в какой-то мелкий неизвестный городишко Гальер — парень собирался поступать в театральный институт, и ему непременно захотелось поехать именно туда, в город уютных зеленых парков и узеньких светло-бежевых улиц. Аарон назвал их обоих идиотами. Сперва он пытался убедить девушку, что это не самый лучший вариант, но она не слушала ни его, ни родителей, — никого.
И тогда он сдался, сказав самому себе — черт с ним, будь что будет. На пути у широченного ручья он был маленьким камешком, и остановить поток был не в силах. От скуки он прочитал все учебники, сдал экзамены и поступил в академию. Он сам себе ковал надежное будущее, и, казалось, должен был стать счастливым. Но с каждым днем он все больше понимал, что с уездом Лин пропала даже надежда на счастье, и Аарон заскучал.
Скучать ему оставалось недолго. Через несколько месяцев родился Эван, смылся Адриан, и Аарон сорвался с места, не закончив даже первого курса. Эван был сыном ненавистного соперника, но Аарона это не останавливало. Он понял, что удача наконец-то повернулась к нему лицом, и строил теперь фундамент для своей удачи уже шесть лет. Однако судьба оказалась щедра на сюрпризы: она устроила ему такой, о котором он даже подумать не мог. Все сложилось как нельзя хуже. Я появился именно в тот момент, когда Аарон собрался проведать родных и уехал в Альтер, на историческую родину.
Теперь он стоял у зеркала, клял чертов фатум и понимал, что все было предсказуемо: похоже, на небесах давно предрешено, что не видать ему, Аарону, счастья. По крайней мере не с Лин. Иногда он пытался смотреть на вещи трезво и рассуждал, что Лин не единственная на свете девушка. Пару раз он пробовал познакомиться с кем-нибудь, но становилось только тошно, особенно когда Лин искренне радовалась за его редкие продвижения. Аарон обругал себя лицемером и плюнул на это. Потом он прочитал в какой-то познавательной газете статью про пингвинов: там писали, что они моногамны, и парень залез в словарь посмотреть, что это значит. Оказалось, два пингвина всю жизнь живут вместе, вдвоем, и пары у них постоянны. Аарон долго насмехался над сравнением, но в конечном счете понял, что все именно так и есть, и он всю жизнь будет любить только Лин. Тем более, в последнее время у него появился маленький союзник в лице подросшего Эвана. Они оба преследовали одну цель, но, похоже, она была недосягаема.