Вместе шли к самолету, огибая лужи на рулежной дорожке.
— Вы предупредили его? Он знает? — спросила Маша.
— Ничего не знает. Внезапно нагрянем,— Лобов сощурил глаза в улыбке.
— Ну, ну…
Маша тщательно пыталась скрыть свой восторг, жажду встречи с мужем. И… тревожное предчувствие.
В полете она пристально смотрела вперед, отыскивая где-то на горизонте хатки села. Как он выглядит, этот «Красный партизан», она не знала.
Лобов прокричал ей, пересиливая шум мотора:
— Будем соблюдать фактор внезапности, подойдем скрытно!
Маша кивнула головой.
На войне Лобов часто летал к партизанам. Пробирался на тихоходном, безоружном ПО-2 через линию фронта, ловко увертывался от «мессеров», которые могли его сбить просто играючи, обходил вражеские позиции, откуда мог стрельнуть автоматчик, тоже способный продырявить «рус-фанеру». К лесной поляне, обозначенной тремя кострами, надо было подходить с приглушенным мотором, дабы не выдать противнику партизанскую стоянку. Лобов привозил взрывчатку и медикаменты, доставлял полмешка писем — самый дорогой подарок лесным жителям. От них брал двух тяжелораненых. Бойцов укладывали в фюзеляж между рамами-шпангоутами и расчалками, прикрывали сверху гаргротом, похожим на крышку гроба. Они лежали в темноте, над их головами ерзали туда-сюда тросы управления рулями, порой самолет делал скачок в сторону, как дворняга, которую пнули сапогом. Внезапные рывки причиняли раненым тяжкие страдания, и они ругали летчика последними словами. Лобов не слышал. Он вел свою воздушную бричку, маневрируя между жизнью и смертью…
Бывали дела.
К посадочной площадке «Красного партизана» Лобов подлетел со стороны леса. Снижаясь, приглушил мотор. Вряд ли в деревне могли заметить маленький «Ячок», подкравшийся так внезапно, тем более, что вскоре после дождя никто его не ждал.
Легкий толчок в момент приземления, короткая пробежка. В наступившей тишине звонким и сильным показался Маше тенорок Лобова. Смеясь, он выразил неудовольствие по поводу «плохо организованной встречи».
— Вместо того чтобы выстроить экипаж и самому встать на правом фланге с букетом цветов, ваш благоверный отлеживает бока в гостинице. Куда это годится, Марина Васильевна? Я бы на вашем месте…
Взглянув на свою спутницу, Лобов осекся: Маша вдруг побледнела, как-то сникла, лишившись всегдашней своей горделивой осанки. «Что с нею?» — недоумевал Лобов. А Машу поразили тишина и пустота, царившие на площадке. На деревенской улице тоже безлюдно. Как вымерло все. Непонятная тревога овладела всем Машиным существом, она сжалась, растерянно оглядываясь по сторонам в предчувствии какой-то беды.
— Пойдемте искать наших, они ведь не знают, что мы прилетели,— сказал Лобов, желая успокоить Машу.
После дождя немощеная улица раскисла, на ней красовались, отражая небо и потому отливая голубизной, широченные лужи, пройти можно было только вдоль изгородей. Лобов и Маша шли, осторожно ступая, хватаясь за колья тынов.
Навстречу им, по другой стороне улицы, шла женщина. Надо же случиться такой встрече: это была та самая, которая однажды у колодца привселюдно объявила: «Пилот и пилотка — то-то быстро снюхались».
— Скажите, где ваша гостиница? — спросила Маша шедшая впереди Лобова.
— Прямо идите, там будет слева правление колхоза, а за ним, через три двора, и гостиница,— ответила женщина.
Маша двинулась было дальше, но женщина уцепилась вдруг за рукав ее плаща, как шипящая гусыня.
— А вам кого?
— Загорцева, моего мужа.
В теткиных глазах блеснули зеленые молнии.
— Так вы ж его не там ищите. Загляните в дом Коверзневой Валентины — вы теперь как раз стоите напротив его.
— Что вы говорите?! — Маша, теряя силы, прислонилась к забору.
— Стукните в окно, я вам советую. Мужичок ваш наверняка там,— сказала женщина с веселой жестокостью. И, отпустив Машин рукав, пошла своей дорогой.
— Не обращайте внимания на всякую болтовню, Марина Васильевна. Не стоит никуда заходить.
Маша выпрямилась, строго посмотрела на Лобова. К ней вернулись силы и уверенность в себе. Маша сделалась такой, как всегда.
— Нет, я зайду, Константин Иванович! — угрожающе произнесла она.
Лобов пожал плечами.
Ставни были прикрыты. Среди дня! Маша решительно направилась к дому. Ей хотелось, чтобы этот дом сейчас вспыхнул пламенем и сгорел.
Сильно и нетерпеливо постучала Маша в дверь. Она невольно отступила назад, когда на порог вышла небольшого роста женщина. Была она в кофточке, наспех надетой на разгоряченное, розовое тело, волосы — копной, кое-как прихвачены шпильками.