— Наши пилоты не пьют совсем, особенно в командировках. Железный закон. У нас пьют в глубоком подполье — только под одеялом при закрытых ставнях…
— Ладно тебе! — прервал его разглагольствования Загорцев.
Богдюк вывел их на улицу через соседский двор, чтобы не возбуждать любопытства честной компании, и погнал свою машину на полном газу в сторону авиаплощадки.
Они подъехали в тот самый момент, когда колеса прилетевшего «Яка» коснулись земли.
Конечно же, это был Лобов. Спрыгнув с подножки, он подходил к встречающим с непременной своей улыбкой. Фуражку Лобов оставил в самолете, его седой хохолок серебрился на солнце.
— Позывных ваших с утра в эфире не слышно. Дай, думаю, проведаю товарищей,— говорил Лобов, широким жестом протягивая руку для приветствия.
— Сам Константин Иванович! Милости просим,— заулыбался Богдюк.
Пилоты стояли, вытянувшись во фронт, как на параде.
Лобов подошел вплотную к ним и вдруг переменился в лице. Мгновенно пропала его улыбка, он перестал щурить глаза, посмотрел на пилотов и председателя, как на врагов своих. Он морщил нос от сивушного запаха.
— Константин Иванович, ты прежде послушай меня,— простительно начал Богдюк.— Тут такое дело, понимаешь: у нас гости, а твоим ребятам как раз выпал нерабочий день. Ну и… сам знаешь.
— Ничего не знаю,— холодно прервал его Лобов. Он направился к стоянке «Антона», взмахнул руками, словно крыльями, что означало: пилоты, за мной.
Богдюк не решился вмешиваться в их служебный разговор, остался около машины. Курил и горько сплевывал.
Кончилось это дело тем, что Загорцев и Ясеневич должны были наскоро собрать свои чемоданчики и погрузиться в командирский самолет на правах обыкновенных пассажиров.
VI
Случай на точке Лобов расценил как ЧП и обоих виновников примерно наказал: на месяц отстранил от полетов. Второй пилот был назначен на это время мотористом, командир экипажа — аэродромным рабочим.
В «Красном партизане» заканчивали подкормку озимых другие пилоты.
Выкладывая посадочные знаки, занимаясь несложным хозяйством маленького аэродрома, Загорцев имел время на раздумья. Влип он в некрасивую историю, просто влип. Месяц не летать, лишиться хорошего заработка на авиахимработах,— это еще ничего, это можно перетерпеть. В эскадрилье знают Сергея Сергеевича Загорцева: он не разгильдяй и не пьяница. Но вот когда Лобов доложит о ЧП в республиканское управление Аэрофлота, что будет тогда? В управлении могут с ним поступить круто. Как раз вышел приказ о строгом пресечении малейших нарушений, связанных с выпивкой. «Снимать с летной работы без права восстановления…» — черным по белому написано в том приказе. Ну, как отберут пилотское свидетельство у Загорцева? Без штурвала Загорцеву не прожить.
Аэродромный рабочий ходил около полотняного «Т», распластанного на траве, отшвыривая ногой попадавшиеся камешки.
Лобов мог наблюдать за ним из своей стеклянной скворешни.
Несколько раз Константин Иванович начинал писать докладную в управление, но где-то на половине ставил многоточие, после чего рвал бумагу в клочья.
Вечером Загорцев приезжал на автобусе домой. Маленькая Верочка с разгону бросалась ему в объятия, третьеклассник Саша показывал школьный дневник с пятерками. Жена счастливыми глазами смотрела на то, как Загорцев играет с ребятами, устроившись с ними около дивана, на коврике.
Когда Загорцев честно рассказал обо всем жене, она сделала вид, что огорчена, а сама втайне обрадовалась. С наступлением весны и все лето Сергей вечно в командировках. По неделе, по две работает на полевых точках, дома появляется редким гостем. А теперь целый месяц будет с семьей. Хоть в кино походят.
— О заработке не тужи, проживем,— сказала жена.— Я ведь тоже получаю кое-что.
Жена Маша из таких, у которых всегда все в порядке. Ровный, спокойный и сильный характер.
Маша красивая женщина. Маша хваленый в городе врач. Маша одета по последней моде. Двенадцатый год живут они с Машей, и теперь Загорцев просто не может себе представить, как бы он обходился без Маши.
Сегодня жена вернулась с работы в прекрасном настроении. Не снимая плаща, лишь сбросив туфли у порога, прошла в комнату. Щелкнула Загорцева по носу какой-то сложенной вдвое бумажкой.
— Мне достали пару билетов на ленинградцев. Собирайся!
— А что за представление? — спросил Загорцев.
— Господи, на Луне человек живет! — Маша толкнула его крепким кулачком в грудь.— Ленинградская музкомедия гастролирует. Такое бывает в нашем распрекрасном городе раз в десять лет. Билеты вон через горисполком распределяют.