А предсказанная гениальным Сталиным классовая борьба в СССР все более разгоралась. В Москве прошли процессы главных партийных фракционеров, «скатившихся в болото», как выражались газетные передовые, прямой контрреволюции. Закончился закрытый суд Военной коллегии Верховного Суда над изменниками из главного штаба Красной Армии во главе с маршалом Тухачевским. Эти процессы ознаменовали начало новой, самой сокрушительной волны арестов за всю историю Советского государства, прокатившейся по всей стране. Задела эта волна и институт, в котором учился Корнев. Органами НКВД был арестован ректор этого института, несколько профессоров и преподавателей и довольно большая группа студентов, преимущественно старшекурсников. На первом партийном собрании, а Корнев был уже принят в кандидаты партии, специально явившийся на это собрание представитель местных органов НКВД сообщил присутствующим о главной контрреволюционной цели арестованной группировки. Этой целью оказалось тайное вредительство в области Права. Организация юристов-вредителей носила разветвленный всесоюзный характер и возглавлялась самим наркомом Юстиции — теперь, конечно, бывшим — Крыленко. Это был тот самый «прапорщик Крыленко», который в первые дни только что возникшей советской власти был самим Лениным назначен главкомом ее вооруженных сил. Но теперь он тоже скатился в болото контрреволюционной оппозиции и возглавил тайную организацию реакционных юристов. Их главной целью был срыв внедрения в практику следовательских советских органов положений новой юридической школы, возглавляемой генеральным прокурором СССР профессором Вышинским.
В Юридическом эти положения изучались старшекурсниками на специальных семинарах. На них разбирались также выступления Вышинского в качестве государственного обвинителя на процессах против главных руководителей внутренней контрреволюции. Его речи не только печатались в судебных отчетах по этим процессам, но и были изданы отдельным сборником.
В своих гневных филиппиках верховный прокурор Союза был беспощаден по отношению к подлым врагам советского государства и народа. Он почти неизменно требовал для них одной меры наказания — высшей. И, по-видимому, никогда не сомневался, что это требование будет судом принято. Так, заканчивая свое выступление на процессе бывших вождей правой оппозиции Бухарина, Рыкова, Чернова и других, государственный обвинитель сказал: «Их могилы порастут бурьяном и чертополохом. А мы, строители коммунизма, под знаменем Ленина, под предводительством Сталина будем продолжать свой путь в наше светлое будущее». Речи генерального прокурора, великого юриста и блестящего оратора, считались тогда непревзойденным образцом судебного красноречия и революционного пафоса.
Миша Корнев был человеком по натуре очень мягким. Но избранная им профессия обязывала его исходить в своих суждениях не из чувства сострадания к преступникам, а из интересов революционной борьбы. Поэтому он считал правомерными не только юридически, но и морально, самые суровые приговоры, выносимые советским судом врагам генеральной линии партии.
Как это нередко бывает у людей с открытым и прямодушным характером, ближайшим приятелем Корнева был его однокурсник Андрей Юровский — человек с совершенно иным, чем у него, складом ума и характера. Если Михаил, при всей своей вдумчивости был склонен поддаваться чужим влияниям и его убеждения являлись, так сказать, равнодействующей этих влияний, то Андрей относился даже к признанным авторитетам и к общепринятым мнениям с хмурым недоверием и скептицизмом. Если пользоваться современной классификацией типов человеческой психики по ее отношению к мнению большинства, то один из друзей был почти «конформистом», а другой — явно выраженным «антиконформистом». Юровский упрекал Корнева в стадности его чувств и политических верований. Того шокировал нигилизм приятеля, его способность поворачивать оборотной стороной самые блестящие идеи и медали всех лозунгов и деклараций. Друзья часто и до хрипоты спорили по вопросам текущей политики, философии, этики и многого другого, неизменно оставаясь каждый при своем мнении. Нередко они ссорились и неделями не разговаривали друг с другом, чтобы снова в какой-нибудь глухой аллее университетского сада или запершись в квартире у Корнева, снова сцепиться в незаконченном споре. Велись у них эти споры и вокруг недавно принятой Советским Союзом Конституции, сразу получившей название «Сталинской». По случаю этого принятия, объявленного всенародным праздником, в Юридическом, как и повсюду, состоялся торжественный митинг. Кого-кого, а уж советских юристов новый «Основной Закон» Союза ССР касался самым непосредственным образом, так как безмерно усиливал их права и повышал их роль в отправлении правосудия. Взять хотя бы то его положение, согласно которому ни один советский гражданин не может быть лишен свободы без санкции прокурора.