— Входите пожалуйста, майор вас ждет! — Прикрыв дверь за Корневым, он удалился, явно радуясь избавлению от решения неприятного и трудного вопроса.
Кабинет начальника тюрьмы был обставлен куда богаче, чем комната его дежурного помощника. Если бы не решетки на окнах, которых не могли скрыть ни матовые стекла, ни гардины, его можно было бы принять за кабинет директора небольшого предприятия. Ковер на полу, диван с дерматиновой обивкой, ряд стульев вдоль стены. Из-за большого письменного стола навстречу Корневу поднялся толстяк в мундире НКВД с мечами и улыбающейся благодушной физиономией. Вид начтюра явно не соответствовал его угрюмой должности. Но Корнев сразу же постарался настроить себя на недоверчивый лад. Наружность, как известно, обманчива.
Широко улыбаясь, как при неожиданной, но приятной встрече, и извиняясь, что заставил себя так долго ждать — ничего не поделаешь, задержало начальство — майор протянул посетителю руку.
— Очень рад познакомиться. Здесь, конечно, привыкли видеть на должности товарища Корнева людей постарше. Но времена меняются, и прежние представления о возможностях молодого возраста явно устарели. Теперь всюду происходит, так сказать, омоложение советского аппарата.
Желая, вероятно, сказать молодому собеседнику что-нибудь очень приятное, начтюр почти в точности повторил то, что говорил своему новому подчиненному при первой встрече с ним областной прокурор, только куда более любезным и благожелательным тоном: у молодости есть, конечно, свои недостатки, прежде всего — отсутствие жизненного и служебного опыта. Но они быстро изживаются и с лихвой возмещаются свойственной этому возрасту энергией и верой в собственные силы. Ставка на молодых — это очень правильная политика партии и правительства…
Любезный хозяин не догадывался, что гостю его речи совсем не по душе. Корневу всегда казалось, что подобные слова адресованы его дурацким ямочкам на щеках. Они звучали как утешение больному некоей зазорной болезнью, которой-де стыдиться нечего, она пройдет. А главное, было очень похоже, что этот толстяк, человек, вероятно, занятой, заговаривает ему зубы. Поэтому, как только тот умолк, ожидая, вероятно, ответной реплики польщенного молодого человека, Корнев спросил, как обстоит дело с удовлетворением его требования. Содержание этого требования начальнику тюрьмы, вероятно, известно.
Благодушие на лице майора сменилось выражением сожаления и озабоченности. Да, конечно, ему об этом доложили. Но он полагает, что свою встречу с арестованным прокурору надлежало бы отложить до лучших времен. Дело в том, что при нынешней перегруженности здешней тюрьмы — товарищ прокурор не может этого не знать — в ней не всегда удается соблюсти установленные санитарные нормы. Поэтому нередки вспышки инфекционных заболеваний: дизентерии, брюшного и даже сыпного тифа. Особенно неблагополучен в этом отношении пятый корпус Центральной, являющийся ее главным корпусом. В просторечии его здесь называют обычно «Спецкорпусом», так как в нем содержатся обвиняемые по ка-эр статьям. Среди них сейчас замечено появление целого букета заразных болезней, и майор настоятельно не советовал бы даже заглядывать в Спецкорпус тем, для кого это не обязательно по роду их службы…
— Но именно для выполнения своего служебного долга я и явился сюда, — сказал Корнев.
— Да, да, конечно, — поспешил согласиться майор. Он имел в виду только то обстоятельство, что в то время как надзиратель, например, не может не явиться на очередное дежурство, прокурор вправе свое свидание с заключенными отложить до более подходящего времени. Это вряд ли что изменит по существу дела, но крайне не желательно именно потому, что у подследственного, к которому хочет пройти товарищ Корнев, врачи тоже подозревают какое-то заразное заболевание.
— Но в таком случае он должен быть переведен в тюремную больницу.
Начальник тюрьмы пояснил, что это обязательно только в случае, когда заболевший заключенный не один в своей камере. Но Степняк, как особо важный государственный преступник, содержится в одиночке. Таких больных, если нет необходимости в хирургическом вмешательстве или неотрывном медицинском наблюдении, лечат обычно на месте. И их камеры до дезинфекции превращаются, если болезнь заразная, в место, куда постороннему лучше не заходить. Имея это в виду, начальник тюрьмы успел даже посоветоваться со своим главным врачом по телефону о переводе арестованного в комнату для свиданий подзащитных с их адвокатами. Товарищ прокурор ничего, вероятно, против такого варианта не имел бы. Но главврач решительно возражает. Будут нарушены санитарные правила, и подобное путешествие может оказаться весьма вредным для больного…