И лежа без сна ночью на верхней полке бесплацкартного вагона — спальное место можно было купить только в очереди для командировочных, и ожидая ранним утром у здания Главной прокуратуры СССР ее открытия, и уже стоя в очереди людей, записывающихся на прием к Генеральному прокурору, Корнев испытывал нарастающий страх перед возможностью быть не принятым. Сначала он об этом как-то не думал. Но чем дальше, тем больше мысль о такой неудаче становилась все более пугающей. Она была весьма реальна. Как всякий большой государственный человек, Вышинский мог отменить прием, вообще-то значащийся в расписании его приемов, в тот день, когда Корнев приехал в Москву. Его могли вызвать на важное совещание в Кремль, он мог отлучиться из столицы. Кроме того, даже главный прокурор Союза все-таки человек, не заговоренный от недомоганий и болезней. Наконец он может просто отказать в приеме какому-то незначительному прокуроришке из провинции, не имеющему к нему официального направления. А дело идет не о приеме вообще, которого, наверно, в конце концов, добиться можно, а о приеме немедленно, сегодня же! Промедление с этим хотя бы на один день может оказаться для человека, принявшего на себя роль доносчика на опасных преступников из наркомата Внутренних дел, роковым. Эти преступники не могли, конечно, не заметить поспешного и формально незаконного выезда Корнева из города. Возможно даже, они проследили, что он отправился в Москву. Нетрудно, конечно, поставить в причинную связь срочный отъезд подозрительно настырного прокурора с его посещением камеры врага народа Степняка.
Этот прокурор знал уже, что вредителям из областного управления НКВД нужно всего несколько часов, чтобы оформить законообразную санкцию на арест любого неугодного им человека. Скорее всего, ордер на арест некоего Корнева уже выписан. С этим документом посланные за ним «альгвазилы» могут не только сами схватить этого гражданина прямо на какой-нибудь московской улице, но и обратиться за содействием в столичные органы милиции и государственной безопасности. Ведь он для них — всего лишь очередной враг народа, уклоняющийся от законного ареста. Дальнейшее не вызывает никаких сомнений. В областной прокуратуре не только пальцем не пошевелят, чтобы выручить попавшего в беду коллегу, но не попытаются даже узнать, за что он арестован. И он разделит участь Степняка и множества других, подлинных советских людей, угодивших в лапы коварных вредителей, напяливших на себя маски сталинских чекистов.
Предотвратить подобный исход событий может только человек, обладающий властью всесоюзного масштаба. Одним из таких людей является Генеральный прокурор Союза. Но дежурный в приемной, подозрительно глядя на усталого молодого человека в измятом плаще, сказал именно то, чего Корнев боялся больше всего. Не только по личным, но и по служебным вопросам Генеральный принимает почти исключительно по вызовам Главной прокуратуры. Напрасно Корнев показывал ему свое прокурорское удостоверение и уверял суховато-корректного чиновника в аккуратно отутюженном костюме, что явился сюда по государственному, притом весьма важному делу. Секретарь пожимал плечами. Если это так, то почему прокуратура, в которой работает товарищ, заблаговременно не позаботилась о получении им аудиенции у Генерального? Почему, на худой конец, у Корнева нет даже командировочного удостоверения, подтверждающего, что у него вообще есть какое-то поручение в Главную прокуратуру? Нет, он не может включить его даже в список лиц, вопрос о приеме которых находится под сомнением и решается самим Генеральным…