К нам во двор вышел еще один участковый, посмотреть на этот цирк.
— Да, у него нож, — спокойно сказал Макс, отодвигая меня за спину. — Не доставайте его, — говорил он уже отцу, — и все обойдется. Зачем вам лишние неприятности?
Отец ничего не ответил. Он не ожидал, что его раскроют, но по глазам участковых он видел, что они нам не верят, и продолжал так же ухмыляться и подбираться все ближе и ближе.
— Он у вас в кармане брюк, в правом, — продолжал, сглотнув, Макс, — не нужно его доставать. Видите, мне никто не верит, и, если вы его не будете доставать, вас не обвинят в незаконном хранении…
Он не успел договорить. Один из милиционеров со словами «чем черт не шутит, я проверю» двинулся к отцу, и он, видя, что это последний подходящий момент, с ревом выхватил из правого кармана брюк нож с выкидным лезвием и кинулся на Макса.
У милиционеров отвисли челюсти. Я обхватила голову руками и завизжала.
— Оля, Оля, это я, Гест! Вампир собирается захватить новую жертву, скорее на пустырь!
— Гест, мой отец сейчас убьет Макса!
— Оля, все в порядке! — это был уже Макс.
Я открыла глаза и увидела, что отца повалили на пол и надевают на него наручники. У Макса на руке около локтя осталась неглубокая царапина. Однако она кровоточила. Я хотела перевязать ее носовым платком, но Макс сказал, что не надо.
— Наконец-то, — вздохнул один из участковых, — хоть поножовщина, а то майор уже думает, что мы тут загораем в рабочее время!
— Кстати, можно поставить вопрос о лишении родительских прав! — добавил второй.
— Нет, это уже перебор получится, смотри: авария в электросети — раз, поножовщина, никуда не денешься, — два, а тебе еще лишение родительских прав начать — не многовато? Давай в следующем квартале… Ты посмотри, а ножик-то неплохой достал!
Нас повели в кабинет. По дороге я мысленно сообщила Максу, что мне сказал Гест. «Засекай время, через десять минут мы отсюда выйдем». — «Десять минут много». — «Хорошо, пусть будет пять».
Мне стало интересно, что это за план. И надо ли мне что-то делать.
«Самое главное — если Оранжевые концентрируются на пустыре, то к сети они не подключены и электричество восстанавливается. Остальное в наших руках».
Участковый со скучающим выражением лица уселся напротив нас. Рядом сел учитель из соседней школы — с несовершеннолетними так положено.
— Начнем с начала. Вы были вчера ночью на пустыре. Что вы там делали?
— Простите, тут немного темно. Включите, пожалуйста, свет, Участковый автоматически дернул за шнур допотопной настольной лампы. Лампа подмигнула нам и принялась светить.
Сперва милиционер воспринял это как должное, а потом с удивлением на нее уставился. Лицо Макса было предельно сосредоточенным.
— Мы рыбачили на реке и возвращались уже поздно ночью, — сказал он странным голосом.
— Карась сейчас хорошо клюет, — рассеянно согласился участковый. — А что не в ночь? Родители не велят?
Макс сделал неопределенный жест.
— Да, так насчет пустыря, — попытался собраться с мыслями милиционер, — вы там были? Что вы там видели?
— На пустыре в бузине хорошо червей копать, там земля мягкая.
— Это верно.
— Но ночью не видно ничего, кто же ночью будет копать червяков?
— Да никакой дурак не будет!
— Потом мы вернулись домой, посмотрели телевизор…
Участковый было забеспокоился, но потом взглянул на мирно светящую лампочку и снова впал в состояние полудремы.
— Кстати, я давно собирался к вам зайти по одному вопросу…
— Да?
— Павла Сергеевича необходимо лишить родительских прав.
— Мы этот вопрос рассмотрим. Только, — участковый сладко зевнул, — Оля, тебе четырнадцать есть? Вот, ребенок должен написать заявление.
— Отлично, она зайдет завтра. Сегодня дождь будет, клев хороший. Мы собирались на пустырь червей накопать, пока не вечер.
— Да, конечно. На живца, на живца очень хорошо клюет, у меня позавчера на живца сомище на тридцать килограммов взял!
Мы с Максом вежливо дослушали про сома и про то, как его печь на углях, а также о том, как в юности наш участковый совершил противоправное действие — вытащил сома из чужого, садка, — попрощались и ушли.
— Семь минут, — сказала я Максу.
— Мне было интересно, как запекать сома на углях.
ГЛАВА XI Последняя попытка
Сижу я себе в бузине, наблюдаю за обстановкой. Начался дождь, но я все равно сидел, никуда не уходил, только тихо ругался, что не захватил зонтик. Оранжевые летали где-то поблизости, но мне не показывались. Боятся! Значит, уважают. Это мой отец всегда так говорит.