— Обрати внимание — не было ни одного красного флага, — сказал Виталику Димка Серёгин, когда они сидели в «обезьяннике» в ожидании оформления протоколов, — и вообще ни одного флага. Только растяжка про Россию без Путина. Как выйдем, интересно будет посмотреть в Интернете, что напишут журналисты. Я почему-то уверен, что про коммунистов не напишут ничего.
— Посмотрим, — кивнул Виталик, — хотя в любом случае, такие акции нужно, конечно, проводить под своими знамёнами. А то сидим непонятно за чью тему.
— Какая разница? — вмешался незнакомый сосед по камере. — Главное — скинуть Путина, а там уж между собой как-нибудь разберёмся! Или для вас главное — не Путина свалить, а свою организацию прорекламировать?
— Не организацию, а красную идею, — уточнил Виталик.
В клетке было человек семь. Сергея Маркина среди них не было. Его в самом начале отделили от соратников и увели оформлять отдельно. Напротив, в другой клетке, сидели задержанные девушки, и среди них — Люба Измайлова.
Она подошла к решётке.
— Извините, что перебиваю, — серьёзно сказала она, — разница есть, и очень-очень большая. Иногда мне кажется, что вместо Путина нам хотят подсунуть тех, кто уже был у власти в девяностых и кого сейчас оттеснили от кормушки. Разницы между ними и нынешними я не вижу.
— Не видите разницы между Путиным и демократами? — изумился собеседник.
— Никакой, — чётко ответила Люба. — Для меня и те, и другие — разрушители страны и враги народа.
— Как Вы можете так говорить! — возмутился сосед. — Демократы девяностых принесли России свободу слова и собраний, а Путин — это второй Сталин…
— Путин Сталину в подмётки не годится, — так же отчеканила Люба, — Сталин дважды поднимал страну из руин, а Путин продолжает разрушительный курс Ельцина, только припудривает его патриотической фразой. Что же касается свободы слова, обернитесь вокруг себя и посмотрите где мы с Вами находимся…
— Вот и я об этом говорю, — радостно закивал демократ, — при Путине…
— При Путине, — прервала Люба, — мы сидим по клеткам, и нас сегодня отпустят — а при Ельцине в нас стреляли. Например, в октябре девяносто третьего…
— Не смейте сравнивать! Тогда в Белом доме были фашисты…
— Там были мои отец и мать, — ответила она тихо, но твёрдо, — они советские люди и фашистами не были никогда.
Виталику показалось, что только разделявшие их две железные решётки помешали в этот момент спорщикам вцепиться друг другу в волосы.
— Давайте хотя бы познакомимся, что ли, — сказал он, — всё же находимся в одной лодке, то есть клетке. Виталий, Молодёжный альянс революционных коммунистов.
— Дмитрий, оттуда же.
— Павел, движение «Оборона», — представился собеседник.
— В одной клетке, да, но не в одной лодке. Любовь Измайлова, Молодёжный альянс революционных коммунистов.
Политическую дискуссию прервал сержант милиции с ключами от камер и паспортами задержанных.
— Нецветов, Серёгин, на выход.
В кабинет заводили по двое, где на задержанных составляли рапорта, протоколы и объяснения, написанные, как водится, под копирку, выдавали квитанцию на оплату штрафа в пятьсот рублей и отпускали на улицу.
Усталый сотрудник в форме с видом, демонстрировавшим, как ему всё это надоело, переписывал данные ребят и показывал им, где расписаться в протоколе об административном правонарушении — участии в несанкционированном митинге. Рядом с ним сидел мужчина неопределённого возраста в штатском с ничего не выражающими белёсыми глазами, который в оформлении не участвовал и только писал что-то себе в блокнот.
— А если я не согласен? — спросил Виталик. — Меня вообще на выходе из метро задержали.
— Пиши «С протоколом не согласен», в понедельник поедешь в суд, — последовал такой же усталый и равнодушный ответ.
— Тебе делать больше нечего? — тихо сказал Виталику Димка Серёгин, — был бы вопрос принципиальный, а то сколько мороки из-за пятисот рублей…
— Ладно, — махнул рукой Нецветов, — подпишу.
Они вдвоём вышли из отделения и сели на скамейку ждать остальных товарищей.
— Видел того белобрысого, который рядом с ментом сидел, когда протоколы составляли? — спросил Димка.
— Видел, но внимания не обратил. А что?
— Его зовут Артюхин Владимир Иванович. Он из ФСБ. Я его знаю. Запомни на всякий случай.
— Спасибо, — Виталик кивнул. Они ещё пару минут сидели молча.
— Интересно, где Маркин? — сказал Виталик вслух.
— Так можно ему набрать на мобильный, — Димка вытащил из кармана сотовый телефон и набрал номер. Через минуту он сообщил Виталику, что лидера организации отвезли в другое отделение, и он уже на свободе.
— А я тебе всё-таки скажу, пока никого нету, — добавил Дмитрий ещё через некоторое время, — это моё мнение как друга. Зря ты всё-таки променял Любку на какую-то шалаву.
— Никого я не променял, — огрызнулся Виталик, — я с Измайловой никогда не встречался. Мы с ней товарищи по партии, и всё.
— Ну и дурак, — ответил Дима вполне, впрочем, дружелюбно.
…От момента задержания на Пушкинской площади до выхода на свободу последних задержанных прошло часов около четырёх или пяти.
Вечером Виталик смотрел телерепортаж о случившемся. Как и предполагали, в новостях сказали о «протестах оппозиции против Путина», не уточняя, кто имеется в виду и ни словом не упомянув о коммунистах.
…Примерно через неделю в одном из помещений в центре Москвы проходил координационный совет левых молодёжных организаций. Обсуждали проведение новой акции — «Марша Мёртвых», или, если не удастся согласовать с властями шествие, «Митинга Мёртвых». Идея принадлежала лидеру комсомола Егорову. Марш должен был проходить в полном молчании, без скандирования лозунгов, его участники должны были изображать из себя мёртвых, не доживших до нынешнего времени в результате полутора десятилетий реформ.
Маркин на заседании присутствовал, его организация входила в состав координационного совета, но, поскольку планирующаяся акция имела социальную окраску, своих новых либеральных союзников он не приглашал. Да они бы, наверное, и не пришли.
— Я тебя очень прошу, Сергей, — говорил Маркину Егоров, — акция должна пройти полностью в легальном формате, независимо от того, будет шествие или только митинг. Мы подаём уведомление, мы отвечаем за общественный порядок, и вы не должны нас подставлять. И вообще… Мы будем изображать мёртвых, а мёртвые — они не кричат, не прыгают, не перекрывают уличное движение, не поддаются на провокации… Они спокойно и организованно проходят на митинг.
— Я всё понял, — кивнул Маркин.
Акция была ориентировочно запланирована на конец августа или самое начало сентября, но в любом случае так, чтобы оставалось ещё достаточно времени до «Антикапитализма-2005» — традиционного осеннего смотра левых сил, к которому нужно было успеть подготовиться как следует.
…В воскресенье Виталик и Дима долго гуляли по одному из подмосковных рынков, где были в изобилии представлены камуфляж, военная атрибутика, пневматическое оружие, ножи, бинокли, фонари и множество других подобных вещей. В таких местах Виталик часто стоял у витрин, затаив дыхание, и думал о том, сколько всего он купил бы себе, будь у него деньги. Но денег не было или почти не было, и приходилось довольствоваться малым. Дима купил себе складной нож, а Виталик — новую камуфляжную футболку, и, с тоской оглядываясь на остающиеся палатки, они направились в сторону железнодорожной насыпи. Если на неё вскарабкаться и пройти пару сотен метров по рельсам, можно было попасть на платформу, минуя турникеты, и доехать до Москвы бесплатно.
На сэкономленные на билетах деньги Виталик повёл Димку в свой любимый тир, накупил пулек и учил его стрелять из пневматики. Тот оказался способным учеником.
Серёгин Дмитрий Дмитриевич. Двадцать лет. Житель Северного административного округа столицы. Студент третьего курса Московского института инженеров транспорта.