В первые часы Юрий работал не спеша, удобно устроившись в кабине. Потом «в порядке отдыха» спел «Ландыши», потом опять молча просидел несколько томительных часов. Затем, проголодавшись, передал: «Принесите колбаски и воды».
Все улыбнулись. Кто-то сходил за бутербродами и лимонадом. Открыли люк. Юрий приподнял щиток гермошлема и, улыбаясь, мгновенно расправился с ужином.
— Теперь можно и поспать. «Отчего казак гладок? Поел — и на бок!» Верно? Одним словом, как в сурдокамере. С вашего разрешения я объявляю тихий час. Спокойной ночи!
Быстрозакрывающийся люк бесшумно захлопнулся, и Юрий, немного повозившись, отыскивая удобную позу в кресле, блаженно заснул…
Скафандр успешно выдержал первое земное испытание в условиях, приближенных к «боевым». Выдержал это испытание и Гагарин.
Позже и другим пилотам пришлось некоторое время «пожить» в скафандре, хотя надо сказать, не всем это занятие пришлось по душе. Во всяком случае, не все переносили испытание с такой безмятежностью, как Юрий.
Но конструкторы скафандра и инженеры были довольны результатами испытаний. Космонавты тоже были довольны: одежда была удобной, надежной и легкой. В таком скафандре можно было жить и работать многие сутки…
И вот Юрий узнает, что он будет в числе группы самых первых. Приказ это был или предложение? Смешной вопрос! Даже если бы это был приказ, разве сказал бы он что-нибудь такое, что могло породить хоть тень сомнения у тех, кто предложил ему лететь туда, где до него еще не летал никто!
Гордость, нетерпение и сдержанная, сосредоточенная готовность владели всем его существом.
Его просили подумать прежде, чем он даст окончательный ответ. А о чем он еще может думать, если с того самого дня, когда он узнал, к чему будет готовиться, он ждал этого предложения? Думал: пусть не первым, пусть десятым. Так о чем же тут говорить?
Поэтому Юрий ответил сразу:
— Конечно, согласен! Как и все мои товарищи. Благодарю за доверие. Постараюсь оправдать его. — Он сказал это спокойно и сдержанно.
Это было не показное безразличие. Конечно, Юрий волновался. Но он как ни в чем не бывало продолжал тренировки, беседовал с конструкторами, выполнял весь цикл работы в кабине космического корабля.
…Наступил последний день, который Юрий провел в кругу семьи.
В тот вечер они с Валей пораньше уложили дочурок и после ужина долго разговаривали. Валя поняла, точнее, почувствовала, куда завтра утром уедет ее Юрок. Да и Юрию после возвращения с космодрома уже трудно было скрывать свое непосредственное причастие к космическим делам. Он не знал еще, кто будет первым, ему было известно лишь, что он попал в число первой тройки, а кого именно пошлют — покажет время. Попади в глаз ерундовая соринка, подвернись нога уже у входа в кабину или поднимись резко кровяное давление уже на самом старте — и полетит другой, дублер. Эксперимент слишком дорог и сложен, чтобы его можно было откладывать из-за крошечной неожиданности.
Поэтому, когда Валя спросила его, не обидятся ли товарищи, если вдруг он полетит первым, Юрий совершенно искренне ответил:
— Видишь ли, еще точно неизвестно, кто именно будет первым. Но возможно, и мне скоро придется там побывать…
Валя поняла: это уже предрешено и отвратить этого нельзя. Губы ее дрогнули. Она опустила ресницы. Юрии понял ее состояние. Но утешить не смог. Что он мог ей сказать? Валя сама взяла себя в руки, грустно улыбнулась. И Юрий прочел в этой улыбке всю сложную гамму ее переживаний — и гордость за него, и тревогу, и женское смятение, и большую заботливую любовь, какой женщина любит отца своих детей…
В ту ночь они говорили о разном и, казалось, не могли наговориться.
Утром он, осматривая вещи — не забыть бы чего! — перелистал альбомы с фотографиями, лежащие на столике, и перед ним вновь прошла его жизнь…
Вот он, совсем еще маленький, в коротких штанишках, бежит к реке. Вот он среди школьных товарищей. Вот в ремесленном. И еще одно фото: он из самолета машет рукой, просит разрешение на старт…
Фотографии Вали. Среди них та, которую он подарил жене, когда они снова встретились. Он тогда написал:
«Моей Вале, дорогой, горячо любимой… Пусть фотография поможет тебе беречь нашу вечную всепобеждающую любовь».
В соседней комнате проснулась и заплакала Галинка. Юрий закрыл альбом и пошел к детям. Он перепеленал крошечное розовое существо, и Галочка опять безмятежно заснула. Теперь у него это неплохо получалось, а когда родилась Аленка, он долго не решался взять ее на руки — боялся уронить.