Юрий замолчал, а потом вдруг продолжил:
— Знаете, Николай Петрович, я, наверное, не совсем нормальный человек.
— Почему?
— Очень просто. Завтра полет. Такой полет! А я совсем не волнуюсь. Ну, ни капли не волнуюсь. Разве так можно?
— Это отлично, Юра! Рад за тебя. Желаю счастливой ночи».
Накануне полета космонавтам был дан полный отдых. Вечером Юрий сыграл с Германом две партии в бильярд и не успел заметить, как подошло время ужинать. На ужин к ним заглянул врач. Неслышно крутились диски магнитофона, тихо звучал светлый, умиротворяющий блюз. Шел разговор спокойный и будничный. Говорили обо всем, кроме полета. «О полете — ни слова» — таков был строгий приказ врача. А врач теперь был их главным командиром.
Доктор лениво ковырял вилкой котлету, а ребята охотно принимали «космическую пищу» — мясное желе, желе из черники — и запивали все это горячим чаем.
В самый разгар ужина к ним зашел Главный конструктор. Юрий сразу же выключил магнитофон — музыка мешала слушать, а он не хотел пропустить ни слова из того, что будет сказано.
Главный конструктор поинтересовался аппетитом, а когда пилоты заметили, что аппетит у них преотличный, сказал:
— Вот и хорошо. В таком полете понадобятся силы. Перегрузочки и все прочее… Но в общем-то я думаю, что полет будет не таким уж тяжелым для вас. Вы же привыкли ко всему, что вас ждет. А скоро, лет через пять, сделаем такие корабли, что можно будет в космос летать по профсоюзной путевке. Купил в профкоме — и пожалуйста.
Ну ладно, не буду вам мешать подкрепляться. Вы же действуете теперь строго по программе!
Главный конструктор ушел, а вскоре и они кончили ужин.
Юрий взглянул на часы. Без десяти десять.
— Ну, пойдемте на процедурку, — с улыбкой заметил врач.
Юрий знал, что доктор имел в виду. Врач вновь измерил кровяное давление у Юры: 115/75, температура — 36,7°, пульс — 64.
— Теперь, ребятки, спать.
— Пожалуйста! — покорно ответил Юрий и отправился в спальню.
На соседней кровати расположился Герман Титов. Доктор назвал их космическими братьями, они и впрямь были похожи на братьев-близнецов. Последние дни они были и одеты одинаково, и питались одним и тем же, и жили неразлучно.
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул врач.
— Может, вам помочь уснуть, а, мальчики?
— Таблеток не требуется, сейчас сами будем спать, — ответил Юрий и улыбнулся. Ему действительно очень хотелось спать, и он был уверен, что моментально заснет.
— Заснем, заснем, не беспокойтесь, — заметил Герман.
— Ну, тогда спокойной ночи, — сказал врач и тихо закрыл дверь.
Юрий и Герман действительно быстро задремали. Не спали в ту ночь в домике лишь врач и Главный конструктор.
Врач несколько раз заглядывал в спальню. Космонавты крепко спали. А он-то беспокоился за них! Его раздражали машины, стремительно проносящиеся то к стартовой площадке, то к поселку, отдаленные звуки, долетавшие из монтажного цеха, каждый шорох этой весенней ночи. Хруст сучьев, шелест сухой травы — все волновало, настораживало его. Он даже не подозревал, что может так волноваться. Если бы он курил — дорожка вокруг этого маленького щитового домика вся была бы устлана окурками. Но он не курил и лишь спокойными, размеренными шагами ходил вокруг дома, чутко вслушиваясь в ночь, потом открывал двери и подходил к спальне. Все тихо.
В 3 часа ночи в домик снова зашел Главный конструктор. Он тоже заглянул в спальню и на цыпочках отодвинулся, уловив лишь ровное, еле слышное дыхание капитанов космоса…
В 5 часов 30 минут утра врач тихо тронул Юрия за плечо:
— Пора вставать, Юра.
Юрий повернулся и открыл глаза.
— Вставать? Пожалуйста!
Герман тоже проснулся.
— Откройте форточки и приготовьте коврики!
Врач пропустил шутку мимо ушей и деловито спросил:
— Как спалось, ребятки?
— Хорошо спалось. Как учили, — шутливо ответил Юрий и начал одеваться.
Так начинался день 12 апреля, которому суждено было стать историческим.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Вот он, оказывается, какой Гагарин! — Пресса пяти континентов говорит: «Молодец!» — Москва встречает героя. — Большой прием в Кремле. — «Сто восемь минут, которые потрясли мир». — «Я думаю, что советские космонавты скоро слетают и к другим планетам».
1
Утром 13 апреля началась новая, сложная полоса его жизни. Теперь малозаметная служба Гагарина совершенно неожиданно обернулась непривычно трудным для него делом — представительством.