Ч. Диккенс и Л. Войнич, Б. Полевой и Г. Уэллс, Л. Толстой и Ж. Верн, М. Горький и Н. Островский появляются в его библиотечном формуляре.
Юрий словно одержим жаждой знаний. Если бы можно было за год проходить два-три курса, он бы прошел. И все же бывало и так, что уроки приходилось делать наскоро. Однажды Юрий небрежно написал изложение. Он надеялся его переписать. Но получилось по-другому.
Юрий был в этот день дежурным. Когда Нина Васильевна Рузанова вошла в класс, он вытянулся у доски и скомандовал:
— Встать! Товарищ преподаватель, учащиеся группы присутствуют на уроке литературы в полном составе. Дежурный по группе Гагарин.
— Хорошо, Гагарин, садитесь. Садитесь, ребята! Приготовьте домашние задания, — сказала Нина Васильевна и пошла по рядам.
Чем ближе подходила она к столу Юрия, тем больше ему становилось не по себе.
Конечно, ее наметанный взгляд сразу все заметил:
— Разве это план, Гагарин? Я вас не узнаю. И «не хватает» в данном случае пишется отдельно. А где «Заключение и выводы»?
Юрий чувствовал, как краска приливает к лицу. Он встал, опустив голову, и твердо сказал:
— Этого больше не повторится, Нина Васильевна! Работу переделаю.
И Юрий сдержал слово. Хотя, если говорить откровенно, больше всего Гагарин любил не литературу, а физику — науку конкретную и точную. В техникуме физику вел Николай Иванович Москвин, старик, которому было уже за восемьдесят.
Ребятам было известно, что Николай Иванович — автор нескольких научных работ, человек больших и разносторонних знаний. Поэтому ученики его слушались и уважали. Не удивительно, что физический кружок, который он вел, пользовался в техникуме особой популярностью. Занимался в этом кружке и Юрий.
Сохранился примечательный документ — докладная записка, написанная прямым, уверенным почерком преподавателя физики.
«Директору техникума
т. Коваль А. М.
Учащийся группы Л-21 Гагарин в течение 1951/52—1952/53 учебных годов состоял председателем физико-технического кружка, за эти два года сделал три доклада и со знанием дела организовывал самые занятия кружка — ставил на место эпидиаскоп, сделал электропроводку к проекционному фонарю, обучал членов кружка правилам пользования проекционным фонарем и эпидиаскопом.
За указанную работу прошу вынести от лица дирекции ему благодарность с внесением в личное его дело.
15.VI.1953 г.
Благодарность в приказе Гагарину была вынесена. Этот приказ сохранился в архиве техникума.
Николай Иванович впервые пробудил в Гагарине интерес к астронавтике.
Возможно, поэтому читанная раньше небольшая, невзрачная на вид книжка К. Э. Циолковского «Вне земли», которую Юрий снова взял в библиотеке, чтобы подготовиться к докладу на кружке, сейчас вызвала лавину мыслей и вихрь чувств.
Чем больше Юрий вчитывался в простые, понятные фразы, написанные немного старомодным языком, тем больше открывался ему новый мир — мир космоса. Сперва он пропускал все, что непосредственно не относилось к теме его доклада — к ракетным двигателям, но потом книга его увлекла, и он возвратился к бегло просмотренным страницам и, уже не пропуская ни одной строки, внимательно прочитал всю книгу до конца.
Юрий подумал о том, что ракетные двигатели — это уже реальность. Он знал о реактивных минометах «катюшах», слышал о немецких ФАУ-2. Значит, можно создать и большие ракеты, которые понесут человека к другим мирам.
Чтобы получше познакомиться с заинтересовавшим его вопросом, он попросил в библиотеке все, что касалось темы космоса и ракет. Кроме еще двух книг Циолковского оказались лишь тоненькие брошюрки, в которых было много рассуждений, но мало конкретных данных о ракетах и двигателях. Юрий быстро выписывал все, что относилось к теме доклада: «Циолковский и его учение о ракетных двигателях и межпланетных путешествиях».
Читальный зал уже опустел, а Юрий все писал и писал в толстую тетрадь в клеенчатом переплете абзацы, которые он, читая, тихонько отчеркивал ногтем на полях:
«Надеюсь, что XX век увенчает и последнее дело: даст ракетопланы, залетающие за атмосферу и обещающие космические достижения»; «Самое название «ракета» уже показывает основу космического корабля»; «Действие реактивного прибора мало зависит от окружающей среды. Ракета поднялась бы в безвоздушном пространстве так же хорошо, как и воздухе»; «За эрой аэропланов винтовых должна следовать эра аэропланов реактивных или аэропланов стратосферы».