Юрий положил руку на красный рычаг. Крепко стиснул его, готовый в любую секунду нажать рукоятку катапульты. Если на панели вспыхнет красный сигнал — значит, при запуске создалась аварийная ситуация. Нужно быть ко всему готовым.
Он весь в напряженном внимании. Слышит, как пульсирует кровь в висках…
В пультовой комнате, вдоль бетонных стен, на своих креслах застыли операторы в рабочих комбинезонах. Мерно мигают сигнальные лампочки, бесшумно скачут стрелки на шкалах приборов, сухо пощелкивают контакты.
Уже отзвучали доклады о работе многочисленных элементов пусковой системы. Все службы доложили о готовности.
Начальник стартовой команды склонился к окулярам перископа.
В небольшой комнате под низким потолком стало особенно тихо.
Главный конструктор крепко сжимает в руке микрофон. Маленький динамик повторяет его команды, ответы космонавта.
— Начинаю отсчет.
— Пять…
— Четыре…
— Три…
— Два…
— Ключ на старт!
— Пуск!
Нажата красная кнопка старта. Заработали мощные двигатели и вспомогательные агрегаты ракеты. В кабину врывается плотный могучий грохот. Сперва звучат басовые ноты, затем — более высокие, переходящие в свист. Гул нарастает с каждым мгновением.
В перископы и на телевизионных экранах командного пункта отчетливо видны оранжевый огненный вихрь и клубы дыма и пыли, одевшие ракету почти до самого верха. Из динамика раздается гагаринское: «Ну, по-е-хали!! Все проходит нормально, самочувствие хорошее, настроение бодрое, все нормально!»
И вот ракета сперва медленно, словно нехотя, поднимается, на миг как бы зависает над Землей, а затем все быстрее уходит вверх и чуть в сторону, оставляя за собой сверкающий серебристый след инверсионных газов. Через минуту и этот след растаял в глубоком утреннем небе.
Это было 12 апреля 1961 г. в 9 часов 7 минут по московскому времени.
…В кабину космического корабля врывается мощный рев двигателей. Он постепенно переходит в оглушительный ровный грохот, словно пронизывающий и сотрясающий все тело…
Ускорение вдавливает Юрия в кресло, жмет, распластывает его, неодолимой силой наваливается на грудь, свинцом наливает веки. В шейных позвонках и где-то внутри будто рождается легкая ноющая боль, кровь приливает к рукам и ногам. Больше никаких ощущений: ни страха, ни ожидания…
Юрий весь во власти непостижимо могучей техники. Только прищуренные глаза его напряженно следят за приборами.
Он ждет отделения первой ступени ракеты. Тогда будет короткая, передышка.
Но вот тяжесть снова прижимает его к креслу. Включилась следующая ступень. Это повторяется не один раз… Считанные секунды проходят с момента старта, но они похожи на вечность.
Вибрация учащается, шум нарастает.
На мгновение ему кажется, что время остановилось, но Земля напоминает ему, что оно мчится.
— Время — 70.
— Понял вас, 70 секунд, — отвечает Юрий. — Самочувствие отличное. Продолжаю полет. Растут перегрузки. Все хорошо.
И снова его зовет Земля:
— Время — 100. Как чувствуете?
— Самочувствие хорошее, как у вас? — спрашивает Юрий.
— Все нормально! — отвечает Земля.
Пробиты плотные слои атмосферы. Автоматически сброшен и уплыл назад защитный головной обтекатель. В иллюминаторах показалась освещенная утренним солнцем Земля. Земля Сибири. Синевато-бурая тайга, широкая река, одетая льдом. Ясно видны острова, покрытые лесом…
Интересно смотреть во «Взор»! Широкой панорамой развернулась внизу Земля. Облака — словно камушки на дне моря. Маленькие, будто ватные комочки. Они сливаются со снегом. Только мягкие, синеватые тени отделяют их, делают рельефными…
— Красота-то какая! — воскликнул Юрий, совершенно забыв, что каждое его слово, даже дыхание, слышит Земля.
А Земля, словно обрадовавшись, деловито напомнила Юрию, что пора работать. Начался оживленный диалог.
— «Заря»! Я — «Кедр». Сброс головного обтекателя. Вижу Землю. …Несколько растут перегрузки, самочувствие отличное, настроение бодрое. Наблюдаю облака над Землей, мелкие, кучевые, и тени от них. Красиво! Полет продолжается хорошо. Перегрузки растут. Медленное вращение. Все переносится хорошо, перегрузки небольшие, самочувствие отличное. В иллюминаторе вижу Землю: все больше закрывается облаками…