Американцы на весь мир раззвонили о своем проекте «Меркурий». Я думаю, что если бы у них была та техника, которая есть у нас, а у нас, допустим, ее бы не было, то они шумели бы о своих проектах поменьше…
Маршал улыбнулся.
— Но сейчас мы их намного обогнали в области создания мощных ракет и ускорителей, ну и в ряде других областей, непосредственно дающих техническую возможность уже в самое ближайшее время послать в космос тяжелый корабль-спутник с серьезной научной программой.
Мы должны полностью использовать все наши возможности.
Поэтому в Центральном Комитете просили передать вам, что Родина, партия очень надеются на вас. И хотелось, чтобы вы в своей новой работе были на высоте положения. Дело это добровольное, и коль скоро вы вызвались лететь в космос, то постарайтесь приложить все силы, знания, всю молодую энергию, чтобы в намеченные сроки отлично подготовить себя к таким полетам.
Мне очень приятно, что первыми космонавтами станете вы — питомцы наших славных Военно-Воздушных Сил, и я надеюсь, что вы будете достойны того огромного доверия, которое оказали вам наша партия и правительство.
Разрешите сердечно пожелать вам успехов в этом большом, государственно важном деле и поздравить с началом новой и, я думаю, очень увлекательной работы.
Маршал поднялся из-за стола. Все встали. Константин Андреевич обошел офицеров и вновь крепко пожал руку каждому. А потом обнял двоих ближайших за плечи и проводил всех до самых дверей.
Будущие космонавты были взволнованы и небывалым приемом, и искренней сердечностью этого большого человека, и — главное — тем, что они сейчас услышали. Юрий подумал, что предчувствия, как всегда, не обманули его: встреча эта была действительно очень значительной и важной.
Юрий снова сказал себе: теперь лучшим ответом на внимание и заботу Родины будет отличная учеба и добросовестная служба. По дороге в гостиницу все сначала молчали, обдумывая услышанное, а потом начали живо обсуждать подробности, делиться впечатлениями и строить планы…
Главное, что они все, кажется, с первых же дней поняли то, что космонавт — прежде всего человек большой идеи. Эгоисту, себялюбцу нечего делать в космосе. Если пилоту кажется, что он идет не на работу, а на подвиг, то он еще не готов к космическому рейсу. Только очень хороший, светлый, сильный духом человек может стать пилотом космического корабля, человек, безгранично преданный делу, понимающий высокий смысл всей своей деятельности!
Если ты готов к этому — лети в космос. Ты там всегда будешь первым. Новой будет машина, новыми будут опасности, новой будет трасса полета. Ты — испытатель и разведчик неведомого. Будь готов ко всему, даже к самому худшему. И, несмотря ни на что, выполни задание, ибо ты не можешь его не выполнить: ведь ты пошел на него по зову сердца, по мандату долга! Там, в полете, как на передовой: весь мир сразу увидит, чего ты стоишь! Весь мир будет перед тобой преклоняться, если ты окажешься настоящим человеком. Но хвастать героизмом тебе не придется — придется работать, делать трудную и опасную работу. Ты будешь один на один с мирозданием, с вечностью, со Вселенной. Если ты ко всему этому готов, иди работай!
Так примерно им говорили при отборе. Примерно так Юрий размышлял теперь.
А назавтра после приема у маршала все они разлетелись и разъехались по своим гарнизонам, чтобы вскоре снова встретиться уже на новом месте службы.
8
Юрий возвратился в часть 9 марта. Надо же было такому случиться, чтобы он попал домой как раз в день своего рождения! Но той радостью, которую он привез в сердце, он не мог поделиться ни с кем, даже с Валей: государственная тайна — теперь эти слова определяли содержание его жизни и охраняли от чужих смысл его новой работы.
Но почему-то все чувствовали, что этот день рождения — скорее прощальный вечер. Ах, да, он сказал Вале, что они уедут. Да-да, он, кажется, говорил ей, что его переводят на испытательную работу. Валя, наверное, поделилась этой новостью с подругами. Вот почему за столом столько разговоров о летчиках-испытателях и новых рекордах, которые они поставили.
Среди общего веселья Юрий один, пожалуй, выглядел непривычно серьезным и молчаливым. Он думал о своей новой судьбе, о государственно важном деле, которое ему доверила Родина. Звенели бокалы, ребята «толкали» тосты, читали стихи и пели задушевные северные песни, а Юрий словно откуда-то издалека наблюдал за всем происходящим. Нет, он в общем-то был таким, как и всегда: и пел, и смеялся, и острил, но если бы кто-нибудь пристально понаблюдал за ним, то смог бы отметить новое, озабоченное выражение в его серо-голубых глазах, отпечаток чувства самоконтроля, которое неизмеримо усилилось в нем в дни пребывания в Москве и теперь почти полностью овладело всем его существом.