— Температура в кабине 20°. Ощущаю перегрузки. Все идет нормально. Отделился приборный отсек.
…А мир еще не знает, что великий эксперимент завершается, что позади у корабля с символическим названием «Восток» уже 38 тысяч километров.
Мир не знает, как Юрию тяжело… Но Юрий борется.
Разнонаправленные перегрузки спуска гораздо труднее тех, что были при старте. Рука крепко сжимает красный рычаг катапульты. Хватит ли сил не нажать его, когда станет совсем невыносима эта длительная пытка перегрузками?
Теплозащитная обмазка корабля уже нагрелась добела. Воздух вокруг начал ярко светиться. Сперва свет, слабо пробивавшийся сквозь шторки, был нежно-розовым, постепенно он стал алым, затем пурпурным, наконец, багровым. Юрий на миг представил себе клубок огня, в котором он находится, и ему стало страшно. Хотя чего, собственно, бояться — жаростойкость защитной оболочки и металла многократно проверена в полетах.
Юрий приоткрывает шторку и видит, как, подобно спичке, буквально за считанные секунды сгорает не защищенная обмазкой антенна. Неужели огонь доберется и до корпуса? Тогда за минуты от корабля останется огненно-белая пыль…
«Восток» сошел с орбиты на переходный эллипс… Невесомость пропала еще незаметнее, чем наступила.
Юрию не по себе, и не от перегрузок, а потому, что мучительно долго тянется снижение. Он очень устал. Как и в минуты старта, Юрий распластан в кресле. Но его глаза напряженно следят за показаниями приборов. Медленно вращаясь, корабль планомерно прорезает атмосферу. Воздух все плотнее и плотнее…
Но что это? Вдруг началось то, чего Юрий не ожидал. Корабль, словно брошенный камень, начал кувыркаться. Юрий докладывает об этом Земле. Земля сообщает, что вращение скоро прекратится. Скорей бы, скорее! Пилота мотает из стороны в сторону. Но вот корабль выравнивается. Легче дышать, легче ждать.
…Юрий видит по прибору, как падает высота. Снижение идет неукоснительно и равномерно. Оно длится уже двадцать минут. Двадцать невыносимо долгих и трудных минут — 1200 секунд, каждая из которых равна вечности.
В последний раз Гагарин переключает глобус на район приземления. Крошечный голубой шарик Земли крутнулся и замер. Маленький белый кружок с перекрестием застыл у излучины Волги. «Похоже на Саратов», — подумал Юрий и сверился по приборам. Место приземления — расчетное: район города Энгельса.
«Родные места», — улыбнулся Юрий. И от сознания того, что он приземляется не только точно в соответствии с расчетами, но именно здесь, ему сразу стало легче. На саратовской земле он впервые обрел крылья, здесь он всерьез учился прыгать с парашютом, тут окончится его самый большой и самый трудный полет! Может, не случайно те, кто рассчитывал и планировал этот полет, избрали для Юрия саратовскую землю? Все тут облетано, все давно осмотрено с воздуха — кругом знакомые ориентиры. А ведь это много значит для хорошего приземления.
Высота 7 тысяч метров. Юрий смотрит на приборы и диктует последнюю запись на магнитофон: «…скорость снижения 220 метров в секунду».
Земля все время запрашивает его самочувствие. Сквозь треск эфира Юрий едва улавливает в шлемофоне торжественную музыку. Земля зовет его. «Родина слышит, Родина знает, где в облаках ее сын пролетает», — тихо поет Юрий. Песня словно стучит в висках, рвется из сердца…
Юрий твердо уверен, что все будет хорошо. Где бы ни приземлился корабль, пилот останется жив. Самое страшное позади.
В боковой иллюминатор сквозь низкие облака уже видна широкая излучина Волги. Голубой плёс отливает чернёным серебром. В синей дымке леса, хорошо видны черно-коричневые квадраты полей. Над ними плывут облака, и тени облаков тоже видны ясно и отчетливо.
Включился пеленгатор, который укажет точное место его приземления. В ушах еще звучит песня: «Родина слышит, Родина знает, как нелегко ее сын побеждает…»
А перед глазами все стоит и стоит красный тревожный отсвет, напоминающий солнечные протуберанцы. Немного гудит голова, ломит тело. Кажется, что любое движение причиняет боль. Но теперь уже позади самые долгие, самые неприятные минуты. Об этом не хочется думать…
2
В минуты спуска и на командном пункте, и в координационных центрах напряжение доходит до апогея. Всем ясно — для обеспечения благополучного снижения и посадки имеет значение каждая секунда, каждый метр высоты, каждая минута градуса наклона. Снова в последний раз сверяется время и корректируется навигационная система корабля. Дается команда на включение системы ориентации. Получено подтверждение. Есть окончательные данные для команд на спуск. Эти данные докладываются руководителю полета, Государственной комиссии.