Здесь, в военном городке, состоялось памятное для них партийное собрание на тему «Как я готов выполнить задание Родины?»
Вечером, накануне собрания, когда ребята ушли на танцы, Юрий остался в гостинице, чтобы дочитать понравившийся ему роман И. Ефремова «Туманность Андромеды».
В гостинице в этот ночной час было тихо, лишь где-то недалеко ревели самолеты, уходя в ночной тренировочный полет. Сосед Юрия по комнате не спеша снимал куртку, готовясь ко сну. Юрий отложил книгу, поднялся с дивана и подошел к окну. Черное небо сверкало холодным переблеском голубых звезд…
— Ты что, зачитался? — спросил сосед.
— Нет, задумался. Понимаешь, мне кажется, что мы еще мало делаем и мало успеваем. Если серьезно говорить о полете в этом году, надо здорово перестроить всю нашу подготовку. Порой слишком узко мы смотрим на нашу специальность. Я думаю завтра об этом говорить на партийном собрании. Как ты на это смотришь, Ромашка, и что мне можешь посоветовать? Вот мне кажется…
И Юрий, основательно мотивируя то, о чем он так много думал в последнее время, рассказал все, что наболело на душе. Товарищ полностью его поддержал.
Да, теперь им стало многое виднее: и недостатки, пробелы в учебной программе, и требования, которые они должны предъявить к себе. Что касается Юрия, то он был убежден, что космонавт должен знать свое дело почти в тех объемах, в каких знают его специалисты. И не только знать теорию, но и все, что они изучили, непременно уметь делать собственными руками.
Обо всем этом Юрий и говорил на собрании.
…А парашютные тренировки продолжались. Они становились все напряженнее, все сложнее. Пилоты совершали затяжные прыжки, занимались гимнастикой, работали на тренажерах.
Руководитель группы поднимал летчиков чаще всего в 2 и в 4 часа утра, когда утихал шалый степной ветер. После медицинского осмотра они ехали на поле. Порой ребятам было очень трудно. Даже накануне первомайских праздников они прыгали. А третьего мая снова уехали на аэродром.
Оказывается, напрасно они посмеивались вначале над указаниями инструктора. Когда Герман и Алексей попали в плоский штопор, каждому из космонавтов невольно пришлось мгновенно вспомнить то, что говорил им Батя.
Теперь инструктор был уверен, что космонавты полюбят прыжки и еще будут просить попрыгать сверх программы.
Так оно и случилось.
В конце парашютной подготовки Юрий Гагарин и большинство его друзей попросили разрешения совершить дополнительные прыжки к тем сорока, которые были уже сделаны, чтобы получить звание инструктора. В «Боевом листке» группы космонавтов «Жизнь на старте» появилась карикатура — «Невиданное в авиации». Гордый инструктор и перед ним коленопреклоненные космонавты. Портрет Алексей нарисовал блестяще. Подпись гласила: «И пали ниц ребята у ног парашютного владыки, умоляя дать совершить еще хоть один прыжочек…»
6
Поставив в своем дневнике дату 16 мая 1960 г., врач записывал:
«Встречал мальчиков на аэродроме. В течение месяца они почти ежедневно выдерживали большую физическую и эмоциональную нагрузку. Достаточно сказать, что они выработали у себя чувство времени с точностью до 20 секунд. Делали затяжку с раскрытием парашюта до 50 секунд. Это необычайно трудная работа.
Ребята надеялись, что дома их встретят как-то по-особенному. Но встреча была деловой. Пришли автобусы. Сели и поехали. Заметил, что мальчики весьма эмоциональны. Эта эмоциональность достигла своего апогея, когда на одной из столичных магистралей к нашему автобусу подбежал наш начфин и со свойственной ему безмятежностью спокойно, но несколько виновато изрек: «Я еще не получил на вас деньги. Вот сейчас еду в банк».
Летчики не поскупились на колоритные изречения по его адресу… Кстати, народ они весьма остроумный.
С нами в автобусе ехал один восторженный попутчик, тоже военный. Ему было приятно общество молодых веселых летчиков, и он находился в бодром расположении духа. Но его шутки и реплики были настолько примитивны, что мальчики открыто над ним потешались, словно они не болтались несколько часов в воздухе, а ехали с пикника.
Да и было над чем посмеяться. Вот попутчик повернулся к окну и радостно воскликнул:
— Ах, какое замечательное кладбище! Это самое лучшее кладбище в Москве.