— Судя по индексу, вы подвизаетесь на ниве умственного труда, — сосед по столику кивнул на воротник Моллоя и неторопливо пригубил свое пиво. Он не спрашивал, а скорее утверждал. Пальцы у него слегка подрагивали.
— Да. Занимаюсь архитектурным и математическим моделированием социальных объектов. Просчитываю сразу максимум параметров. Могу, к примеру, спроектировать небольшой спальный район или курортный «арриал», — осторожно сказал Моллой, стараясь быть дружелюбным.
— Как интересно.
— А — а — а, вы? — поинтересовался Моллой.
— Я изучал этос, — обронил незнакомец, потом вымученно улыбнулся и выдавил. — В прошлом.
— Что — то связанное с социологией?
— Можно и так сказать. А еще можно уточнить, что среди гнилых яблок всегда небольшой выбор, — туманно пояснил сосед по столику.
Он воинственно уставился на свою кружку, икнул, виновато прикрыв рот ладонью, потом вдруг поднял ее и в едином порыве, опустошил досуха. После чего тут же заказал другую — через меню коммуникатора. Тот ответил трелью рубиновых сигналов. Плохой признак. Так общественные институты реагировали на вопиющие нарушения. Моллой испытывал непреодолимое желание смыться.
— Мои труды были признаны неактуальными. Скажу больше — вредными, — с этими словами пожилой мужчина ухватил принесенный официантом бокал за влажный бок и едва не выпустил из рук. Пенные брызги разлетелись по пластиковой столешнице.
— Святые угодники, — пробормотал он, вытирая капли рукавом комбинезона. — Меня зовут Рими.
— Моллой.
— Рад встрече. Скажите, вы кому — то нужны? Кто — то счастлив от того, что вы есть? Или вам пока, в силу собственной молодости, не приходилось задавать себе такие вопросы?
— Признаться…, — начал сбитый с толку Моллой.
— А мне вот пришлось, — перебил его Рими. — И я не пожелаю никому оказаться в моей шкуре. Вы знакомы с работами Дюфора?
— Разумеется.
— Ну, конечно. Кто же из нас не знает апологета нынешнего порядка. Так вот я попытался рассмотреть альтернативные возможности шкалы общественных ценностей, — Моллой отметил, что голос его собеседника окреп. Видимо он не был в таком сильном подпитии, как показалось на первый взгляд.
— Позвольте, а зачем?
Старик важно откашлялся, как если бы выступал перед аудиторией:
— Философский вопрос. Мы обязаны рассматривать разные варианты, чтобы не скатиться в догматизм. Веками бытовала денежная система, как универсальный эквивалент товаров и услуг. Теперь, благодаря Дюфору, ее сдали в архив. Люди вынуждено зарабатывали деньги, и это было признано несправедливым. Теперь — все наоборот и мы, наемные рабочие выступаем продавцами. Продавцы своего ума и времени, как реализации первого. А государство и частные корпорации — покупают наши способности. «Любая экономия сводится к экономии времени». Так считал Карл Маркс. Но чтобы грамотно распорядится временем, нужен интеллект. Он и стал отправной точкой нового порядка. Наш разум был инвентаризирован, раздроблен и превращен в платежную систему. Каждое действие человека теперь получает материальную оценку в плане разумности. Не желаете закурить? Правильно — пачка сигарет стоит пятьдесят «Пэ — эМ», да еще на нее накрутятся штрафы от всевозможных департаментов и министерств. Курить теперь очень глупо. А если бы табак рос в окрестностях нашего города и за него поступали дотации, тогда как?
— Все равно не стал бы, — осторожно сказал Моллой.
— Было бы странно услышать иной ответ от продвинутого «браво», — теперь оседлав привычную тему, Рими окончательно протрезвел. Его глаза приобрели ясность, возвратилась четкость движений. Только в глубине зрачков у старика таилась усталость загнанного животного. Было в нем что — то надрывное, Моллой буквально сутки назад сам находился в аналогичном состоянии и поэтому остро его прочувствовал.
— Я изо всех сил старался представить свое оригинальное прочтение процессов. Очень старался. Но не преуспел. Попытка усомниться в целесообразности отцифровки общественных ценностей оказалась моим Ватерлоо. Жаль… Уже понятно, что одним разумом они не ограничатся. Добро, Зло. А сколько именно единиц Добра или Зла получено или израсходовано? Понимаете, куда идет система?
Моллой отшатнулся, зажав рот рукой. Кто этот безумец? О чем он думает, произнося подобные речи?
— Расквасив себе нос об новую великую мечту цивилизации, я покатился вниз. Потерял статус. Слетел в «браво».
Брови Моллоя подпрыгнули. Этот пропойца когда — то ходил в «альфах»? Вот уж не скажешь!
— Но даже такая работа оказалась мне не по плечу. Завалил ежегодные тесты на пригодность. А неделю назад ушла жена, с которой мы вместе прожили тридцать лет. Сказала, что устала от неудач. И что же я? Ты, не поверишь, но никогда я не жил столь безоглядно, как в эти семь дней. «Лестница вверх» стала моей штаб — квартирой. Неделя еще не завершилась, а я сумел спустить тут целых два уровня. Это — рекорд, но я не теряю надежды его улучшить. Хочешь пива? Я угощаю! На моем счету осталось еще немало частичек разума. Да здравствуют они — «Particula Mentis»! Универсальные куски нашего мозга, выделившие нам две буквы для новой интернациональной валюты!