— Хорошо. Много еще пациентов осталось у целителей? Может, сумеем вывезти всех следующим обозом? — в голосе Ор-Тунтури звучала искренняя озабоченность.
— Десятка два… в том числе трибун, которого спасла наша Барбра. — Заместитель командира с гордостью и одобрением кивнул в мою сторону.
А я намотала себе на ус: оружие у орков — фамильное достояние. Его не бросают на поле боя. Ищут и подбирают, даже если владелец погиб. Хорошо, что я свою дубинку прихватить догадалась…
А еще я услышала, что спасенный мной мужчина жив, но остался там, в лагере неподалеку от места сражения. От этого почему-то на душе стало тоскливо, будто я оставила там, за спиной, что-то важное. Не заметила, не поняла…
От этих странных ощущений отвлек Ор-Сквири.
— Орисса Барбра, давай проедемся вдоль обоза, познакомлю тебя с остальными охранниками, определим тебя в одну из смен: это днем мы все вместе обоз стережем, а ночью то одна половина отряда в дозоре стоит, то другая.
Я молча последовала за орком, про себя ругаясь и закатывая глаза: выходит, это мне теперь еще и в карауле стоять по ночам наравне вот с этими зеленоватыми горами мышц? Нет, я теперь, конечно, тоже похожа на бодибилдершу, переевшую анаболиков — вон какой рельеф проступает под зеленоватой шкурой! Но… не берегут они тут своих женщин. Совсем не берегут. Эх… ладно, Барбра. Назвалась груздем — полезай в кузовок.
Обоз шел медленно. Настолько медленно, что мне, привычной к скоростным поездам, самолетам и прочим видам транспорта, казалось, что мы еле ползем — этакой длинной гусеницей, неравномерно утыканной иглами копий и тяжелыми шипастыми оголовками боевых дубин.
Запомнить по именам весь отряд сопровождения мне, разумеется, не удалось. Орков среди охранников больше не было, а моим непосредственным командиром на время пути стал боевой маг — их тут называли магваррами — центурион Айрон Блейд.
Он определил мое место в оцеплении обоза, а когда узнал, что раньше мне не приходилось сопровождать караваны — объяснил, как вести себя во время движения и во время остановок. Задача показалась мне посильной, и я приступила к обязанностям, по-прежнему надеясь, что до вооруженных столкновений дело не дойдет.
Мы шли, никуда особо не сворачивая, по тракту, который представлял собой широкую и хорошо наезженную грунтовую дорогу, до позднего вечера — пока окончательно не стемнело, лишь тогда встали на ночевку и разбили лагерь на открытом со всех сторон поле. При свете факелов повозки с ранеными поставили квадратом по три штуки в ряд, окружили другими повозками, на которых везли запасы воды, продовольствия и оружия.
Мне предстояло вместе с новыми боевыми товарищами нести караул первую половину ночи. Чтобы не уснуть и не прозевать приближения врагов, нам полагалось парами ходить вокруг лагеря. Айрон Блейд заявил, что моим напарником в эту ночь будет он сам. Я взглянула на мужчину с благодарностью: все же, когда тебя подстраховывает опытный и сильный магварр, не так страшно бродить по границе света и тьмы, вглядываясь в слегка колеблемые ветром травы.
Час шел за часом, ночь близилась к середине, обоз спал, а я старательно прислушивалась к окружающему миру. Неожиданно обнаружилось, что мое новое тело обладает куда более тонким нюхом и даже слухом, чем мое собственное. По шорохам и пискам, по мельканию теней и свисту ветра я могла определить, где пробежала мышь-полевка, где бросилась за добычей ночная хищная птица.
А потом… Потом я ощутила какой-то мерзкий запах, словно где-то неподалеку раздавили клопа-вонючку. Одновременно мне почудилось, что травы в одном месте перестали плавно и равномерно волноваться от ветра, закачались вразнобой.
— Магварр Айрон, там, — окликнула я напарника, указывая в нужном направлении.
Мужчина замер, прикрыл глаза, раскинул руки, зашевелил пальцами.
— Хунгры идут. Несколько десятков. Поднимаем вторую десятку, готовимся к бою.
Центурион подал условные знаки остальным дозорным, и они бесшумными тенями скользнули к спящим товарищам. Те просыпались мгновенно и молча, бесшумно хватались за оружие и вставали в цепь, окружая лагерь и готовясь к бою.
У меня похолодели и взмокли ладони, тревожно застучало сердце. Не пронесло, не сработал «авось». Не с твоим счастьем, Варвара-Барбра! Я посильнее сжала в ладони дубинку-экку. Сейчас, как ни странно, мне было даже приятно ощущать ее тяжесть, видеть ее заостренные шипы. Я готовилась как можно дороже продать свою жизнь.
И вот в высокой траве на границе освещенного факелами круга как-то одновременно встали нападающие. Магические факелы, освещающие наш бивак, тут же вспыхнули в десяток раз ярче, и я смогла рассмотреть хунгров.