x
Голгот за все это время не пошевелился, не произнес ни слова. Ни колкости, ни издевки. Потом наконец встали направился прямиком к тележке, достал свернутую кольцами веревку, перекинул ее через правое плечо и пошел к растущему особняком дереву в нескольких шагах от обрыва. Нетрудно было догадаться, что у него на уме: он хотел на страховке поискать выступ, чтобы можно было спуститься по цепочке. Он мне, разумеется, не поверил. Его вихрь был тяжелый, сжатый, налитый гневом. В нем говорил не разум, в нем говорил инстинкт. И его инстинкт был прав: я врала. Я врала, потому что это был единственный способ подготовить их к девятой форме.
— Что ты там затеял, Гот? Иди лучше почитай с нами желания! — крикнул ему Горст.
π
Он пошел один. Завязал веревку восьмеркой вокруг ствола. Надел обвязку. Закрепил спускное устройство. Подошел спиной к самому краю обрыва. И одним прыжком исчез из вида. Был бы это кто другой, я бы пошел проследить, все ли в порядке. Но это был Голгот. А он терпеть не мог, чтоб его опекали. «Спаси нас от контровых пиратов и ярветров», — прочитал я пятидесятую по счету записку
и взял паузу передохнуть. Сов с Ороси оставались вдвоем чуть в стороне ото всех. Они и правда друг другу подходили. Их история приобретала смысл. Установившееся между ними взаимопонимание бросалось в глаза, еще начиная с Крафлы. Я был рад за них. Я бы хотел, чтобы у нас с Кориолис тоже было нечто подобное. Но «что-то не срабатывает», как она говорит. «У тебя фантазии не хватает». С каждым месяцем становилось все более очевидно, что детей у меня не будет. Будет только гордость за то, что продержал свою линию до самого конца. Какого конца? Конца света? Я, в сущности, чувствовал себя так же, как Голгот. Мне нужна был уверенность. Хотя бы для того, чтобы вернуться назад к родителям с высоко поднятой головой. Не знаю, как Ороси пришла к этому выводу. Мне не хотелось радоваться раньше времени. Не хотелось догадок и предположений. Нужно будет все проверить, убедиться, что нет никакого прохода. Что за этой линией не существует больше ничего. На нас лежит ответственность восьмивекового контра. Здесь не место каким-либо «фантазиям». Вся линия Контра от Альтиччио до Аберлааса ждала нашего открытия. Так или нет?! Это вообще хоть кто-то еще понимал? В низовье о нашем достижении никому не было неизвестно. Ни один Преследователь не прошел бы за нами сквозь Норску. Ни один Фреолец ни за что не преодолеет горную гряду на эоликоптере, что бы там ни говорил Сов. Нам принадлежало совершенно уникальное знание впервые за всю историю. А значит перед нами была строжайшая задача:
— Я предлагаю следующее. Если это плато и есть край Земли, то значит, у нас есть миссия: вернуться в Бобан и сообщить об этом. А затем проинформировать Совет Ордана в Аберлаасе.
— Да забудь ты об этих гробокопателях из Ордана! — запротестовал ястребник. — Если мы действительно до-
шли до Верхнего Предела, то у меня план простой: вернуться к Альме, Аои и Силамфру! А 35-я Орда пусть сначала в Лапсане поплавает и у Вой-Врат поползает, да про Бракауэрский столб с Крафлой пусть не забудут! Ордам конец! Вы это вообще понимаете или нет? История Орд заканчивается здесь, с нами! И если я всю жизнь шел, чтоб в конце концов на этом пастбище оказаться, то оно того не стоило, знаете ли!
— Оно того стоило, как бы там ни было! — отрезала Ороси. — Не говори ерунды!
— Разумеется стоило! — взбунтовался я. — Наше достоинство, наша порядочность построены на контре, в бою! Это испытание имело смысл само по себе, вне зависимости от результата. Его целью был сам путь! Нам есть чем гордиться. Лично я ни о чем не жалею!
— Я тоже. Только вот… А как же Караколь, Арваль, Степп, Каллироя — все они? Никакое знание не стоило их смерти.
— Они не умерли, Сов! — рассердилась Ороси. — Они здесь, с нами! Их еще можно спасти. Неужели ты вообще ничего не понимаешь?
— Да оставь ты меня в покое, кабер! Я говорю об их плоти, улыбках, взгляде, а не о вихрях! Ты Арваля тут видишь? Или, может, Степпа? Он, по-твоему, травы собирает? Ты кроме как своими вихревыми узлами больше ничем думать не можешь!
— Мое предложение заключается в следующем, — продолжил я, пока не началось, — нужно исследовать линию обрыва на юг и на север так далеко, как только сможем. Лучше разделиться на две группы. Если мы найдем спуск, это будет значить, что Ороси ошиблась. К тому же, если толща облаков вдруг разойдется, то мы и так увидим есть там что-то или мы и правда стоим на носу корабля по имени Земля…
— Пьетро, эти облака никогда не разойдутся! Они формируются путем трения атмосферы о носовую часть. И нет здесь никакого прохода! Вы это понять можете или нет?
— Дай нам проверить, Ороси. Нам нужна уверенность, а Голгот сомневается. Посмотри, где он!
— Да. За ним бы кстати лучше присмотреть. Здесь много хронов…
— Остальные, вы как, согласны?
— Да, я тоже хочу быть уверен. И вообще я предпочитаю идти, чем тут на месте круги наматывать!
— А ты, Кориолис?
— Я как Стреб. Я хочу сама все увидеть, хоть я и знаю, что Ороси права.
— Близнецы, вы что скажете?
— Мы с вами! Но нам вообще и здесь неплохо, а, Карст?
— Да, тут дичи хоть отбавляй! Даже ветросули и те водятся!
— Сов?
— Я останусь здесь с Ороси. По нашим подсчетам мы находимся ровно на линии Беллини. Мы для вас будем ориентиром. Сколько времени вам нужно?
— Допустим две недели для первого захода: неделя туда, неделя обратно. Идти будем быстро. На латеральном ветру это будет легко. Если этого окажется недостаточно, значит сделаем второй заход, на два месяца, пока не получим точное доказательство нашего предположения или его опровержение. Мы не можем себе позволить вернуться в низовье, не будучи абсолютно уверенными.
— Само собой. Как минимум из уважения к аэрудитам, — согласился Сов.
— Если кто-нибудь из нас в живых вообще останется, чтоб было кому назад возвращаться… — запустила наша аэромастерица свой кривец.
Темно-синий хрон шел в четырех метрах от нас. Он спускался к нам от обрыва. Ороси молча следила за нашей реакцией. Затем собрала волосы и воткнула в пучок деревянную бабеольку. И снова взяла слово:
— Если вы планируете идти, то я сначала должна еще кое-что вам сообщить. Это крайне важно.
— Тебя послушать, так у тебя все крайне важно! Рассказывай давай…
— Вы все видели, что произошло этой ночью. Мы попали в стаю хронов. Эти хроны были остатками хронокса, то есть «ночного хрона» на языке аэромастеров, или, как его часто называют, «черного хрона». Черный хрон поглощает любую материю, свет, ветер, звук в периметре своего воздействия. Он сжимает материю до размеров шарика, путем нарастающего гравитационного притяжения. Длится это как правило несколько часов. В земле после ночного хрона остаются огромные дыры — сферические кратеры, вы их скорее всего сами увидите, не перепутаете. Если вы окажетесь рядом с хроном в момент его формирования, он поглотит вас без остатка — тело и душу с вихрем включительно. Если будете рядом в момент его взрыва — вас изрешетит осколками материи, разорвет на лохмотья.
— Как его определить заранее?
— По течению ветра. Если русло вдруг сменит угол, бегите в противоположном направлении, точно так, как мы делали, когда попали в Лапсанский сифон.