А вот сейчас он это зря сказал. Я прожил так много лет, потому что не был импульсивным. Да и злопамятным я не был, но вот память у меня хорошая. Не надо было так с моим дедулей. Поэтому я улыбнулся.
— Да нет, у меня фотография была, он мне показывал. Замок был большой, красивый, очень похожий вон на тот, — я кивнул на тот замок, из которого приехал Павел.
Девахи, стоящий за спиной Иванова, яростно зашипели ему на ухо, видимо, что-то подсказывая. Иванов нахмурился.
— Ты сейчас на что-то намекаешь, Вавилонский?
— Почему, намекаю? Я прямо говорю. Мне кажется, произошла какая-то фигня с документами. И вот тот замок — мой, а эта свалка, наверное, ваша. Хотя… — я на секунду задумался, оценив количество нужных мне для работы здесь материалов в виде мусора. — Свалку я, пожалуй, тоже себе оставлю.
— Да ты что, сосунок, совсем страх потерял⁈ — набычился Павел. По его телу побежали волны силы, заключая его в доспех.
— А вы точно аристократ? — нимало не смущаясь, я наклонил голову набок. — А то жаргон у вас какой-то не аристократический.
— Всё, тебе капец, клоун! — он сделал пару шагов вперёд, но его остановил охранник.
Гвардеец-сержант протягивал ему вытащенный у себя из уха микрофон, яростно жестикулируя.
— С тобой я ещё не закончил! — нахмурился Павел, но микрофон взял и вставил себе в ухо, вступив в разговор с кем-то невидимым.
— Да ничего-ничего… Я подожду, — хмыкнул я.
Речь явно шла обо мне, и то, что говорили, явно не понравилось Павлу. Он пару раз что-то коротко ляпнул, огрызнулся, но, судя по его лицу, ему прилетело в ответ. Хотя в конце разговора улыбка у него на лице появилась.
— Попрошу покинуть наши земли, Вавилонский, — сурово и пафосно провозгласил Иванов.
— О, уже на «вы». Хорошо. Вы почти исправились. Я почти готов признать вас аристократом.
— Слышь ты! — снова завёлся Павел, но касание сержанта опять его остановило.
Да, у этого пацана явно с самоконтролем проблемы.
— Это уже не твоя земля, это спорная земля. Только что Род Ивановых выдвинул свои требования в связи с длительным отсутствием хозяина и отсутствием хозяйственной деятельности. И… — тут, видимо, он забыл, как его инструктировали, поэтому просто добавил. — В общем, поверь мне, через неделю эта земля тоже будет нашей!
У меня блямкнул телефон, я поднял его и увидел государственную рассылку.
Павел что-то говорил, но я приподнял указательный палец и бесцеремонно сказал.
— Подожди, я читаю.
Тот что-то булькнул, подавился от моей наглости, но я реально читал. Надо же, повестка в суд, в связи с моей собственностью. Та, что тут… Нецелевое использование, все дела, как тут блеял Паша. Походу, не успел я вступить во владение этой свалкой, а её тоже планируют отжать. Почему не сделали этого раньше? Ну, это вопрос. Подозреваю, что просто было западло возить мусор на полигон неподалёку, и все соседи были довольны, что всю эту срань можно скидывать прямо сюда — очень по-аристократически.
— Хорошо, — сказал я, — удаляюсь.
И спокойно проследовал мимо него. Девахи проводили меня вздёрнутыми носиками и презрительным фырканьем. Я хотел им помахать, но выглядели они реально шлюховато, совсем не в моём вкусе, поэтому нафиг.
Я шёл к машине и думал, угадал ли я в младшем Иванове его характер. Оказывается, угадал — он не мог отпустить меня просто так, и должен был оставить последнее слово за собой.
— И больше сюда не возвращайся, щенок! В следующий раз я спущу на тебя собак.
Весёлое хихиканье девиц было ему наградой. Да он, походу, дешёвый позёр.
— Извините? — повернулся я и широко улыбнулся я. — Что вы сказали? Спустите на меня собак? На аристократа? Просто так?
— Да, ты всё правильно услышал.
— Мне кажется… или это повод для дуэли? — спросил я как бы в никуда, задумчиво глядя чуть вверх.
— Да, ты прав… — Иванов, кажется, обрадовался. Вот только незадача: наушник из уха он так и не вытащил, поэтому, кажется, кто-то ему там кое-что просуфлировал, поэтому он сбился. — Но я сегодня добрый, поэтому вали отсюда.
— Хмм…
Я открыл дверь джипа и спросил у Бориса, махнув на видеорегистратор.
— Видеорегистратор работает, всё снимал?
— Да, всё снимал, ваше благородие.
Боря был напряжён и держал на руках свою огнестрельную дуру, стараясь не показывать её наружу, но явно он нервничал.
— А скажите-ка мне, неуважаемый, а какой срок вызова на дуэль, согласно нанесённому оскорблению чести и достоинства?