В середине стояла Сьюзен Эткинс... одетая в вычурное оранжево-розовое одеяние с кукольно-жеманными напыщенными рукавами в стиле восемнадцатого века и десятью розовыми пуговицами спереди... Она надела пластиковый обруч с идентификационным номером, в больничном стиле, на свое левое запястье. И я заметил, что ее руки и запястья покрыты волосами. С легким следом усиков над губой... Со слегка повешенной головой, пристыженная. Девочка-недотрога...
Я начал осознавать, почему я испытываю по отношению к ней столь отвратительные чувства потому что она слишком невозмутима; во всем этом, кажется, присутствует разного рода притворство, суперзвездность, весьма преувеличенное самосознание. Учитывая, что она была на этой дороге раньше: ее арестовывали восемь раз за три года… Ее свидетельские показания просочились в прессу, ее история куплена для репортажа за 175 000 долларов. На своем собственном пути она более деловая, чем когда-либо мог быть отец их семейства, Чарльз Мэнсон... А также очевидно, что когда судья Кин обращается ко всем девушкам, он обращается к мисс Эткинс, как к оратору. Он знает программу. Она - одна из звезд…
Лоренс Шиллер описывает ее как «молодую женщину с очаровательным лицом и светящимися карими глазами», и некоторые репортеры описывают ее как симпатичную. Ее фотографии противоречат этому; она хорошо сложенная девушка с чертами замкнутости, на большинстве снимков на ее лице запечатлено возмущенное выражение. Подпольная газета хиппи ссылается на нее, как на Иуду Искариота Мэнсона. Кажется разумным предположение, что она призналась из-за некоторого скрытого желания известности и мести. Мэнсон построил свою империю хиппи, свой замок в пустыне, подобно Хассану Ибн Саббаху, великому магистру Ассасинов. С помощью нескольких случайных замечаний Сьюзен Эткинс разрушила это все, как детский замок из песка
Но, отдавая должное Мэнсону, мы должны признать, что в контробвинениях, которые он выдвинул против своих судей, был элемент справедливости. Потому что настоящая загадка этого случая - это загадка психологическая. Как мог правдивый, довольно сообразительный, действующий из лучших побуждений маленький человек, который излучал атмосферу любви, превратиться в диктатора, одержимого убийством? Ответ находится в тюремной жизни, где его запугивала власть, которая может уничтожить потенциал Святого Франциска или Шекспира. Должны быть психологические тесты, чтобы дать нам возможность осознать возможности Мэнсона до того, как его ненависть к обществу стала постоянным фундаментом его самосознания. Симпатия, которую показала к Мэнсону американская молодежь, была в основном одобрением того хорошего, творческого человеческого потенциала, которому позволили застояться и превратиться в порочность: для каждого, кому меньше двадцати, слишком легко примерить на себя его образ. Если Мэнсон виновен в преступном насилии, то общество виновно в преступной халатности. И в отличие от Мэнсона, общество находится в таком положении, когда можно учиться на своих ошибках.
Глава восьмая. Скрытое заблуждение
Дело Мэнсона, несомненно, оставляет основные спорные вопросы открытыми. Действительно ли наше общество настолько порочно, что кроме тотальной революции ничего не может исправить положение вещей? Заключена ли проблема в природе технической цивилизации, затягивающей нас в будущее быстрее, чем мы можем приспособиться? Еще в далеком 1941 году Г. Дж. Уэллс заметил, что цивилизация за последние сорок лет изменилась сильнее, чем за последние четыре столетия. И темп изменения возрастает, создавая чувство дезинтеграции:
«Вещи разваливаются; центр невозможно удержать; простая анархия расползлась по миру...»
Изменения в области морали так же чрезмерны, как и физические изменения. В эссе под названием «Раффлс и мисс Блэндиш» Джордж Оруэлл указывает насколько все это радикально и всецело. Раффлс, джентльмен-взломщик, который грабит Мейфэровские дома[49], в которые входит как гость, впервые появляется в 1899 году, и вопреки своей сомнительной нравственности, он принадлежит тому же миру, что и Шерлок Холмс и Рудольф Пассендил, «узник Зенды». Это мир, в котором честь является основной ценностью, в котором «пристойные молодые люди» ведут себя хорошо, потому что они не могут жить по-другому. Для сравнения, мир, описанный в книге Джеймса Хедли Чейза «Нет орхидей для мисс Блэндиш», - это мир акул и пираний. Цель книги - вызвать череду потрясений. Мисс Блэндиш, дочь миллионера, похищена бандой. Они намереваются убить ее после того, как получат выкуп. Им воспрепятствовала более сильная банда, которая убила их и забрала мисс Блэндиш. Эта банда также намеревалась убить ее, - это само собой разумелось, - но гангстер по имени хитрый Гриссон почувствовал склонность к мисс Блэндиш. Это необычно для Хитрого, поскольку он был импотентом и мог испытать оргазм, только вонзая нож в чей-нибудь живот. (Будучи ребенком, он имел обыкновение разрезать на куски живых животных с помощью ржавых ножниц.) Мамаша Гриссон, возглавляющая банду, думает, что мисс Блэндиш может излечить ее сына от импотенции, если он изнасилует ее. Так что мисс Блэндиш держат в наркотическом опьянении до тех пор, пока Хитрый не справляется с этим. («Теперь, после трех месяцев, когда он сделал с ней все, что его извращенное сознание могло выдумать, то, что она не сопротивлялась под наркотиками, начинало надоедать».) Полиция, в конце концов, ликвидировала банду - достигнув своей цели с помощью взяток и безжалостности. Мисс Блэндиш совершила самоубийство, выпрыгнув из окна. Оруэлл предполагает, что это произошло из-за того, что она начала наслаждаться ласками Хитрого; на самом деле автор достаточно явно указывает на причину этого, в последней речи он приписывает ей следующую реплику: «У меня никогда не было моральных критериев... Я личность без какого-либо окружения, характера, веры. Некоторые люди могут справиться с этим, поскольку они верят в Бога. Я ни во что не верю, за исключением удовольствий». Это удивительно проницательная психология. Она на самом деле говорит о том, что до того, как это произошло, она считала свою жизнь достаточно скучной, и теперь, после сурового испытания, ей не к чему возвращаться. Ее свобода должна компенсировать ужасы, но этого не происходит. Она не может увидеть выхода из жизненных неурядиц, которые парализуют ее.
Оруэлл замечает как любопытный парадокс, что читатели гангстерских романов 1940-х отвергли бы описание молниеносной войны в Лондоне или усилия Движения Европейского Сопротивления как «изнеженную чепуху». Но это ничего не говорит о чувстве реальности среднего читателя. Замысел произведения «Нет орхидей» (и тысячи подражаний - как правило, написанных круто-звучащими персонажами наподобие «Бена Сарто» или «Дарси Глинто») заключался в том, чтобы произвести череду потрясений; читатель хочет, чтобы его шокировали, а не читали нравоучения. Так что писатель любезно создает мир, в котором могут существовать только низшие человеческие мотивы. Полиция столь же порочна, как и гангстеры. «Нет орхидей» была имитацией «Особняка» Фолкнера (как указывает Оруэлл); но в книге Фолкнера существует «альтернативный мир» - Таинственный Юг и его ценности. В гангстерском романе и его производных (романы о Джеймсе Бонде, например) ценности были бы неуместны. Даже секс должен быть грубым и насильственным и в основном не доставляющим удовольствие. (Например, в книге Гарольда Роббинса «Авантюристы» описывается, как герой, в конце концов, овладевает девушкой, на которой хотел жениться: «И только с моим дьяволом, который направит нас, вместе мы погрузимся в пылкие удовольствия нашего собственного частного ада».) Э.М. Форстер обвинял Джеймса Джойса в попытке полить вселенную грязью; это было несправедливо по отношению к Джойсу, но это подходит Хедли Чейзу и его последователям. И формула «бадьи грязи» была самым верным рецептом из всех, когда-либо придуманных для бестселлеров. Правда, в некоторых более современных образцах (например, «Крестный отец» Марио Пьюзо) сделаны некоторые уступки для присутствия в повествовании хороших парней; но это только убеждает искушенного читателя в достоверности, и таким образом шоковый эффект от жестокости только возрастает.