Он стал бродить, по задворкам, по овражкам и пустырям. Он полюбил те, небывалые в их жизни, сочетания вещей и продуктов, в которые они вступают после своей смерти. Представьте игру объемов и теней, возникающую, скажем, при слиянии в один натюрморт оранжевого абажура с бахромой, обглоданной говяжьей берцовой кости, трех жестянок из-под дихлофоса и темно-синего эмалированного чайника!
Он не пренебрегал и скромными кучками золы, которую нерадивые хозяйки выкидывают на обочины, а то и на проезжую часть окраинных улочек - но главным... неисчерпаемым резервуаром моделей и тем стала для него, конечно же, городская свалка. Сторож свалки был убежден, что рисование - это так, для отвода глаз, на самом же деле механик с "бетонки" ищет на свалке запчасти. И пусть себе шарится, жалко, что ли? Все одно сгниет, соржавеет.
Годы шли ровно и незаметно. Только набив до отказа полотнами, акварелями и графическими листами еще один шкаф, Руколапов замечал, что прошло еще сколько-то лет.
Приглашение в "Ушинку" на юбилей выпуска его озадачило. Все же двадцать лет - не шутка. Он уже далеко не юноша, но... Но неужели уже двадцать?
В числе прочих аттракционов, воскрешающих идиллическую атмосферу начала восьмидесятых годов, была и выставка работ выпускников художественно-графического отделения. Правда, увидев последние работы Руколапова, организаторы празднования содрогнулись.
Ну да черт с ним, тут ведь важно не "что", а "чье".
И солнечные свалочные пейзажи и утильно-мусорные натюрморты рядом с полотнами известных мастеров (а в выпуске были и такие!) украсили на один вечер два класса и кусок коридора "Ушинки".
А вот как встретит эти работы Выпускница номер один?
Конечно, еще неизвестно было, явится ли она. Как-никак, теперь Райка всесветная знаменитость, может и возгордиться. Да и времени может не выкроить: поездки, приемы, пресс-конференции... И вообще женщина полгода как из экспедиции, до юбилеев ли ей?
Но она явилась.
Все шло как обычно бывает на таких праздниках памяти, пока Раиса Павловна не сказала: "А ну-ка, дайте мне поближе взглянуть на дальнейшие успехи нашего славного Руколапа!"
Картина... Вторая... Третья... Поднятые брови, наморщенный лоб, недоуменные междометия... Руколапов не волновался. Подумаешь, авторитет: глава отечественной школы космопсихологии, первая в мире женщина-звездолетчица и тэ дэ! В живописи она никогда не разбиралась и пусть что хочет, то и лопочет!
Третье полотно, четвертое... Но что это?
У четвертой картины - уютный, редко посещаемый уголок городской свалки - Раиса Павловна вздрогнула, ойкнула, наклонилась низко, осторожно распрямилась и замерла, склонив голову набок. Потом резко согнулась, почти ткнувшись лбом в полотно. Потом обернулась ко всем, вытаращила глаза, испорченные жестоким светом чужих солнц, и хрипло спросила:
- Вы тоже слышите?
- Н-нет... А что?
- Тсс! Тихо!
Она подозвала незадачливого живописца, указала на левый нижний угол картины и спросила:
- Руколап, это вот - что?
- Это? А пес его знает. Металлолом какой-то. Скорее всего, химическая аппаратура.
- Аппаратура? Ну допустим. А эти черненькие, рядом с "аппаратурой"?
- Что ты пристала? Не знаю я. Это свалка, там все может быть, ясно? Фотоувеличители это, по-моему.
- Эх ты, увеличитель. Поедешь со мной.
- Куда еще?
- Куда, куда. В Госбезопасность.
- Зачем? Что я такого сделал?
- Быстрее ты! В машине объясню.
2
Представьте себе, читатель, что Вы - командир "летающей тарелки", уже не впервой попавший на Землю с разведзаданием. Вам нужно выбрать место базирования, причем такое, чтобы и близко от жизненных центров вражьей цивилизации (так называемых "городов") и чтобы никто из землян вас не увидел - а если и увидят, чтобы никто не заподозрил и не догадался, что он видел.
Ну, читатель? Что бы выбрали Вы? В глухомани легко укрыть базу, но разведчики наверняка погибнут по дороге к далеким городам. А в густонаселенных местах где скрыться?
Решение пришло не сразу. Испробовали множество вариантов, погубили не одну "летающую тарелку" - но теперь уже все окончательно ясно и в инструкциях командирам "тарелок" написано: "Пунктами базирования спускаемых аппаратов являются: а) в "белой" зоне - музеи и галереи современного западного искусства, б) в "красной" зоне - свалки. Выбор каких бы то ни было иных точек базирования не допускается по соображениям безопасности".
Конечно, музеи абстрактного искусства - решение близкое к идеальному. Пробрались ночью в зал, заняли свободный подиум, присобачили к борту корабля этикетку: "Дж. Смит, "Летающая тарелка". Титановый сплав" - и порядок. Можно записывать разговоры посетителей - и даже можно средь бела дня разведчиков в скафандрах выпускать. Только, опять-таки, с этикеткой - на шее: "Экспонат, руками не трогать! Мобиль, оп. 13".
Свалка - тоже неплохо, можно свободнее расположиться, чем в музее. Но добираться до города со свалки...
Ведь любой шофер, завидя топающий по шоссе фотоувеличитель, глушит мотор и кидается ловить разведчика. Трое из двадцати восьми членов экипажа "летающей тарелки", дислоцированной на свалке близ города Т., уже самоликвидировались, чтоб не попасть в лапы противника - а работы еще на полгода.
"Вообще чего они там тянут, в Центре? - возмущался капитан "тарелки". - Разведка, разведка... Давно пора бросать в дело боевые звездолеты, обрабатывать гипсовые карьеры и пиритовые разработки бомбами, чтобы задушить землян сернистыми газами, выделяющимися из минералов (это дешевле и быстрее, чем кипятить океаны) - и заселять добровольцами эту планетку, так выгодно расположенную на фланге здешней Галактики. И спешить, спешить, спешить, пока эти паршивые миролюбцы с Альфы Лебедя не пронюхали, прогрессисты озонированные!"