Орден Феникса (СИ)

ми.

- Извините, вы же на третий путь поезда ждѐте? – Спросила меня девушка

среднего роста, из-под капюшона которой выбивалась только прядь красно

рыжих волос.

- Угу. – Кивнул я, всѐ же потянув руку к внутреннему карману куртки, за

пачкой сигарет.

- Эх, рано он узнает. – Шепнула себе под нос девушка, и повернулась ко

мне спиной.

40

Значение слов дошло до меня через пару секунд, но фигурки в синей куртке

с капюшоном и красными волосами уже не было видно. Решив, что меня, всѐ

таки, с кем-то перепутали, я со спокойной душой скурил сигарету за одну

затяжку и лениво пошѐл к подошедшему поезду.

Я понял, что выкупать всѐ купе было не лучшей идеей, особенно с учѐтом

того, что вся дорога занимала чуть больше суток. Большую часть времени

мне пришлось сидеть в вагоне-ресторане, благо, бюджет позволял. Хорошо

быть киберспортсменом в два ка… не важно в каком году, особенно когда по-

падаешь в последние мгновения жизни старого образца киберспортивных со-

стязаний и срываешь самые сладкие призовые.

Заменителем подобных соревнований стали сражения Героев Арен, топ семь

игроков, с максимальным рейтингом одной или нескольких типов арен. Конеч-

но, игра один на один в закрытом помещении была полезна не только «засве-

том в телевизоре», за Рейтинг покупались расходки и гравировки, сопоста-

вимые с топовыми крафтовыми или дропающимися с небесных мобов. Даже сам

по себе Рейтиг, который между собой называли хонор, стоил довольно доро-

го. Один поинт двести голды или сто рублей. Всѐ дело в его редкости. Но-

вичку по умолчанию даѐтся тысяча рейтинга на каждый тип арен, играть мож-

но только до того момента, пока не уйдѐшь в минус на тысячу очков, после

этого вход на арену закрывается навсегда для учѐтной записи.

Спустившись с поезда уже в Настином городе, я с трудом унимал дрожь в

коленях. Ну что за стыдоба, двадцатитрѐхлетний парень боится навестить

свою девушку, с которой встречается уже больше двух лет? Скажешь кому,

за мужика считать перестанут.

Дома еѐ не оказалось. Совсем. Родители сказали, что Настя переехала на

съемную квартиру, дескать, в одиночестве и спокойной обстановке учится

легче. А вот адрес говорить отказались.

- Если бы она хотела тебя видеть, сама бы сказала. – Пренебрежительно

ответила еѐ мать, закрывая перед моим носом дверь.

Постояв ещѐ с минуту, я понял, что тут ничего не добьюсь. Чѐс по подру-

гам тоже не привѐл ни к какому результату, пока всѐ же не встретил слу-

чайным образов в центре города Ксюшу.

- Ты Настюху ищешь? – Спросила она вместо приветствия, ничуть не удивив-

шись моему появлению.

- Угу. – Ответил я, закуривая очередную сигарету. – Знаешь что-нибудь о

ней?

Ксюша здорово напряглась, глаза забегали.

- Говори что знаешь, лучше я узнаю этот ваш секрет сразу, чем по интер-

нету, когда ей надоест морозиться. – Я начинал выходить из себя от такой

серии непрошибаемых сен, выстроенных моей девушкой.

- Она просила не говорить. – Пискнула Ксюша.

И вот тут меня накрыло. Изо всех сил, стараясь не показывать, что если

эта малявка станет растягивать ценную информацию, я еѐ просто напросто

придушу, мне пришлось сделать немыслимые усилия, чтобы натянуть на лицо

улыбку и миролюбиво поинтересоваться.

- У тебя зубы лишние, или протезы в восемнадцать – это модно?

- Ударишь де… - Прищурилась Ксюша, но, видимо услышав нервный скрип моих

зубов, оставила при себе то, что хотела сказать, и назвала адрес, пискнув

напоследок, - прости, но лучше тебе туда не приходить.

Дом я нашѐл быстро, но заходить сразу не стал. На это было две причины.

Первая – мне не сообщили номер квартиры, вторая – зачем портить сюрприз.

Пачка уже подходила к концу, когда из-за угла дома вывернул смутно знако-

мый очкарик. Черный пакет на сгибе локтя, потрепанный букетик розочек,

выращенных не очень рукастой бабкой на огороде без толкового ухода, и

блеск предвкушения в глазах. Почему-то я не сомневался в том, куда он

пойдѐт.

- Это я. – Довольно произнѐс очкарик и, дернув на себя дверь, поспешил

скрыться в подъезде.

Запомнив высветившуюся на домофоне цифру, я остался сидеть, на этот раз

в ожидании средства открытия двери. Свой букетик тюльпанов, купленный в

41

цветочном магазине, мне пришлось сунуть в урну возле лавочки. Этот приду-

рок даже не знает, что розы Насте абсолютно не нравятся. Через пять минут

я поднялся на этаж с заветной дверью номер «52». Перед тем, как нажать на

красную кнопку звонка, я убедился, что на площадке нет видеокамер, а на

двери отсутствует глазок. Как опрометчиво со стороны Анастасии не озабо-

титься такими нужными системами безопасности.

Через обитую ватой дверь еле слышно прогудел звонок.

- Ты кого-то ждѐшь? – Спросил женский голос.

- Может пиццу привезли.

Угу, царскую, десять видов мясных изделий из одного источника, который

сейчас пытается вспомнить учебник биологии на тему «шо куда совать».

Дверные петли я проверил заранее, необычайно удачно дверь открывалась

внутрь, так что когда щелкнул замок, и в узкую щель просунулась мужепо-

добная половина лица, я грубо ударил по ней ладонью.

Звук опрокинутого на пол тела послужил сигналом к началу врыва. Голое,

без единого намѐка на мускулы, тело, тѐрло худощавой рукой начинающий си-

неть нос. Второе тело, не менее голое но ни в пример мускулистое и фигу-

ристое, замерло в дверях комнаты, из которой до моего музыкального слуха

доносились слова одной из любимейших песен.

- Ну, здравствуй, любимая. – Громко сказал я, отпинывая мешающее пройти

внутрь тело. – Как учѐба? Смотрю, к поступлению готовишься.

Безошибочно определив, в какой стороне кухня, я ещѐ раз ударил ногой те-

ло в область носа и прошѐл в комнату с холодильником.

- Уютненько. – Оценил я, разглядывая занавески цвета морской волны, за-

крывающие огромных размеров окно. – Это ты на школьную стипендию снима-

ешь?

Не знаю, что меня сделало такой желчной спокойной скотиной, пачка выку-

ренных крепких сигарет или случающееся время от времени замораживание

сердца, но такое поведение шокировало, как минимум, одного из нас. А

именно, валяющееся на полу тело, рискующее захлебнуться от фонтанирующей

из носопырки красной жидкости. Я почти уверен, он хотел еѐ сегодня уви-

деть, только не у себя и не из этого места. Почему уверен? А это важно?

- Слушай, а у тебя пожрать что-нибудь есть? – Спросил я, усаживаясь на

мягкий уголок. – А то я утром с поезда снялся, а везде гонят и гонят, го-

нят и гонят.

Настя, абсолютно не стесняясь, прошла на кухню и дѐрнула дверь холодиль-

ника. Рискуя разбиться, на стол прилетело блюдце с колбасно-сырной нарез-

кой и пакет с нарезанным белым хлебом. Спокойно раскрыв пакетик, я сделал

бутерброд и в два укуса умял, запив водой из графина. Настя молчала, ис-

подлобья глядя на меня. Скулы побелели, плечи подѐргивались, и нельзя бы-

ло понять, из-за уже довольно зябкого сентябрьского ветерка, дующего из

открытой форточки, или от злости.

- Вкусно. У нас домашней колбасы нигде не найдѐшь. – Оценил я, делая

второй бутер. – Химия да отрава одна.

Я испытывал еѐ терпение, она моѐ, мы смотрели друг другу в глаза, искра,

буря, безумие… фу блин, не туда унесло, извиняюсь. Разумеется, ни искры,

ни бури в наших взглядах не было, потому что она сверлила мою переносицу,

аккурат в то место, которое я сломал тому телу, к слову, так и лежащему