Теперь уже заметно похолодела Зинаида.
— Что ты такое выдумал? — резко отстраняясь и подозрительно глядя на следователя, спросила она — к вящему удовольствию Гурского: «Всё-таки я тоже её напугал!» — И кого намечаешь ему в жертву?
— Ну, Зинаида Аристарховна, как вы могли такое подумать! Знаешь ли ты некоего Щеглова?
— Нет. А кто это?
— Бывший дворник, а ныне профессор, как он сам себя величал чёрной и белой магии. Неужели твой любовник никогда не упоминал его имени?
— Нет. Я же тебе много раз говорила, как он скрытен и неразговорчив.
— Именно и этого Щеглова и вступался однажды великий князь. А немного ранее именно он познакомил его высочество с господином Моревым.
— И что дальше?
— А вот послушай...
Решительно отстранив горничную, Макар Александрович первым вошёл в комнату «профессора магии» и замер от изумления. В полутёмном, почти пустом помещении громко раздавался дребезжащий звук двух трещоток, зажатых в руках у Щеглова. Голова его была опущена, глаза полузакрыты, рот судорожно искривлён, а зубы оскалены. Одетый в какое-то разноцветное тряпьё с тупик ним колпаком на голове, он непрерывно вертелся, прыгал и кривлялся, брызгая во все стороны слюной и глухо бормоча заклинания:
— Мощный бык земли... Конь сильный!.. Я мощный бык... Я реву!.. Я самый одарённый человек!.. Я человек, созданный Господом сильным из сильных!.. Волшебный бык земли, явись!.. Заговори!.. Всемогущий Господь, приказывай!.. Каждый, с кем вместе иду, пусть слушает ухом! Впереди, ближе дозволенного — не становись! Пусть каждый смотрит зорко! Пусть слушает чётко!.. Берегись!..
— Что ещё за чертовщина! — брезгливо и громко воскликнул Гурский, делая шаг вперёд и решительно хватая «сильного из сильных» за шиворот. — Ты что тут вытворяешь, бездельник? До чёртиков уже допился?
Щеглов бессильно мотал головой, причём глаза его были мутны и смотрели куда-то в сторону Зато от него явно несло водочным перегаром!
— Отпустите его! — испуганно закричала горничная. — Не видите, что он в трансе!
— Знаем мы этот транс, — не поворачиваясь к ней, буркнул следователь, — а ну-ка выйди отсюда и оставь нас одних. — И он с силой встряхнул свою жертву. — Ну же, приди в себя, наконец! Или полечить тебя парой затрещин?
— Не надо, — разом очнувшись, отозвался Щеглов. — Что вам угодно, господин следователь?
— Ты что это за спектакль тут устроил? — первым делом поинтересовался Макар Александрович, отпуская мага. — И почему нет артелей? В шаманов вздумалось поиграть?
— Ничего вы не понимаете, — с неожиданной обидой отозвался тот, — если дворником я стал случайно, то шаманом являюсь по своему природному естеству.
— Это ещё как?
— Двадцати лет от роду я сильно захворал и стал видеть очами и слышать ушами то, чего не видели и не слышали другие, — устало опускаясь на единственный в комнате стул, начал рассказывать Щеглов. — Десять лет я крепился и никому не говорил о том, что со мной творится, поскольку опасался, что люди не поверят мне и будут надо мной смеяться. Наконец я разболелся так сильно, что мне угрожала неминуемая смерть. Когда же я начал шаманить, то мне сразу полегчало. И теперь, когда я долго не шаманю, мне бывает нехорошо и я хвораю. Поэтому и приходится время от времени обращаться к своему духу-хранителю, чтобы посоветоваться с ним и напитаться его жизненной силой.
— А при чём тут мощный бык земли? — усмехнулся Гурский, тщетно оглядываясь в поисках, куда бы присесть.
— У каждого шамана есть своё звериное воплощение — Ие-куле, — нехотя пояснил Щеглов, — причём самыми сильными и могущественными бывают те шаманы, чьи Ие-куле — это громадный бык, жеребец, орёл, сохатый или чёрный медведь. Неужели вы, такой образованный человек, ничего не знаете о том, что, согласно магическому учению древних русов в основе мироздания лежит Великая пустота?
— Что ещё за пустота?
— Это некое саморазвивающееся начало, которое зашифровано в виде двух лосих, креста, символизирующих ужей, лабиринта и свастики.
— Доступно объяснил, — усмехнулся Гурский, но тут же вновь посуровел. — Хватит с меня этого первобытного бреда про двух лосих или символизирующих ужей! Я пришёл потому, что мне нужна твоя помощь.
— А почему это я должен вам помогать? — сразу насторожился Щеглов, наконец-то стягивая свой дурацкий колпак и обнажая плешивую голову.
— Да потому, что великий князь тобой больше не интересуется и теперь уже ничто не мешает мне отправить тебя шаманствовать в места, не столь отдалённые. Ну, ты ещё будешь раздумывать? — грубо прикрикнул следователь, заметив сомнение в тусклых глазах собеседника.