События той ночи были настолько ужасны, что Стен с трудом сдерживал ужас, представляя себе цельную картину, собирая ее из множества разбросанных осколков. Когда он прочел все это, то тут же отправился в госпиталь.
- Мне снова очень нужно поговорить с Ричардом, - признался он сыну. - И возможно это потребует много времени.
Оставив сына в приюте ордена, он поклялся, что все объяснит ему чуть позже. В нем смешались ужас и сожаление, но теперь он вдруг понял смысл своего странного сна.
Была в нем темная сущность или это только иллюзия, но она явно говорила Стену о человеке, нуждающемся в помощи.
Никому ничего не объясняя, не заходя к Онгри, он помчался в палату Ричарда, чтобы открыть дверь и застать мальчишку за спокойным чтением.
- Эй, твои кошмары уже гоняются за тобой? - спросил он, явно насмехаясь.
- Нет, я пришел за тобой.
Ричард расхохотался.
- Я не шучу. Скажи мне Ричард, ты хотел бы уйти отсюда со мной? Одно твое согласие и я усыновлю тебя и увезу из столицы. Больше не будет ни цепей, ни тестов, только стандартные проверки в случае необходимости.
Ричард долго смотрел на мужчину, стоявшего в дверях и предлагающего подобное.
- Я вроде уже говорил, что пока ты не разберешься с собой...
- Про себя я все знаю, и епископом сейчас я не буду. Я не готов, а вот отцом на бумаге и другом реально для тебя я могу быть уже сейчас. Мой старший сын как раз твой ровесник.
- Не знаю, что ты там придумал, но вообще-то я убийца своей семьи и презыватель демонов. Я преступник, отрабатывающий свой грех...
- Вздор, - отмахнулся Стен и, переставив стул от стены ближе к кровати собеседника, заговорил: - Это Олли так говорил?
Ричард только зловеще усмехнулся.
- Ты ведь этого не делал, - продолжал Стенет. - Я хотел бы узнать, что в действительности произошло той ночью.
- Я призвал демона и он убил мою мать и брата, а когда отец справился с ним, он планировал применить ко мне печать изгнания и начал вырезать их на моем теле, но завершить ее не успел, потому что я первым убил его.
Все это Ричард проговорил так спокойно и насмешливо, будто все это было просто пустяком.
Стен вздохнул, понимая, что парень просто повторяет обвинение, не говоря правды.
- Хорошо, - проговорил он, - Только это мое предложение не отменяет. Я готов усыновить тебя даже с такой правдой.
- Даже? - переспросил Ричард. - Разве ты не боишься, что я сделаю тоже самое с твоей семьей?
- Нет, ты же сам назвал меня братом, точно так же, как темный я назвал в моем сне братом Керхара.
Ричард вздрогнул и опустил глаза, теряя контроль над своей насмешливой маской.
- Зачем тебе все это?
- Я еще и сам не понимаю, но в одном из моих странных снов, ты попросил меня о помощи, назвавшись Керхаром, и эта просьба сделала меня не равнодушным. Ричард, я одинок и мне точно так же нужен друг, как и тебе. Неужели ты не хочешь, что бы у тебя была семья?
- У меня уже была...
Мальчишка не смотрел на Стената, а напротив показательно отворачивался, боясь выдать свои слезы. Убеждать его Стен не стал.
- Я не стану тебя уговаривать, однако мое предложение остается в силе. Передумаешь, просто дай знать.
- Проваливай...
Стен ушел, прекрасно понимая, что имя Керхар для Ричарда не пустой звук, а значит он не мог ошибиться.
С тяжелым вздохом он забрал Артэма, признавшись сыну, что хотел усыновить Ричарда. Мальчик тоже огорчился отказом.
Теперь же, когда вопрос с избранием епископа был решен и можно было возвращаться Стен хотел поговорил с Ричардом еще раз, и если мальчишка останется непреклонным, оставить ему хотя бы адрес, чтобы он мог написать ему лично, а не посылать послания через сложную систему ордена.
Вот только парня на месте не оказалось.
- Он выписался пару часов назад, - пояснила Стену медсестра.
- И кто забрал его? - недоумевал Стен.
- Никто, он сам уехал.
Для собеседницы это казалось нормальным, а Стена просто ужасало. Он конечно понимал, что Ричард не был пленником, знал, что его давно ни в чем не обвиняют, а лишь наблюдают, в то время как мальчишка сам позволял и сдерживать себя и использовать. Теперь же он сбежал.
Как человек совестливый, Стенет искал в случившемся свою вину, пытаясь анализировать каждое слово. Он опасался, что мог тронуть слишком болезненную тему и тем самым травмировать парня своими глупыми вопросами и разговорами. Возвращаясь туда, где он остановился с сыном, Стен думал о том, как стоит искать Ричарда и стоит ли делать это самому, чтобы не измучить парня еще больше.
Вот только, поднявшись наверх, он услышал в своей комнате голоса и ускорил шаг, опасаясь, что кто-то недобрый мог проникнуть в комнату к его сыну. Хотя он хорошо знал Артэма, и для него было очевидно, что мальчик не пустил бы никого незнакомого или малоизвестного, но ведь кто-то мог ворваться и силой. Резко открыв дверь, он сразу услышал звонкий смех мальчика, сквозь который слышалось чье-то бормотание, которое впрочем, его успокоило. В комнате он нашел сына, весело болтающего с Ричардом.
- Как ты сюда попал? - пораженно воскликнул Стенет, не скрывая своей радости.
- Я боялся, что вы уедете, - проговорил тихо юноша. - Вы ведь не передумали?
- Нет, Ричард, я только что был в больнице и уже начал волноваться, что ты так внезапно исчез.
- А я спешил сюда.
Голос Ричарда дрожал, и он как никогда внимательно и открыто смотрел на собеседника.
- Я хочу рассказать всю правду.
Стен кивнул и посмотрел на Артэма, присев возле сына на корточки и стал думать о том, что сказать мальчику, чтобы его не обидеть.
- Ты хочешь, чтобы я ушел, потому что я маленький, а у вас взрослые разговоры? - надувая губы, спросил Артэм, видя выражение лица своего отца.
Стен невольно улыбнулся и ласково потрепал волосы сына.
- Нет, я хотел попросить не смущать Ричарда, которому нужно рассказать кое-что очень личное.
Артэм посмотрел на юношу внимательно и, видя как тот нервно отводит взгляд, все же согласился пойти почитать книгу в соседней комнате.
Стен сел напротив и заговорил первым:
- Ты никогда не рассказывал о том, что случилось?
- Это никому не было нужно, - ответил парень, нервно ломая пальцы.
Он явно делал над собой усилие, заставляя себя быть честным. Просто Ричард был из тех людей, кого не поняли, а он так устал доказывать, что на его счет ошибаются, что стал именно таким, каким его считали и то только на первый взгляд. Жестокость, наглость и бесцеремонность были только его защитой, его притворным щитом обиженной натуры. Если обидеть первым, то колкость уже не так страшна. Если бросить язву, прежде чем тебя кто-то в чем-то обвинит, то можно смеяться наглым смехом виновного, а не дрожать о собственной беспомощности против несправедливости.
- Все началось еще тогда, когда на меня впервые напали. До этого момента я был просто ребенком с черными глазами. Я боялся этого мира и все меня пугало, но тот одержимый и его запах, когда его пальцы сомкнулись на моем горле, я даже обрадовался что, наконец, покину этот мир. Однако в следующий миг, я все вспомнил. Я больше не был тем мальчиком, который хотел исчезнуть. В моей голове от страха открылось все. Я отчетливо знал кто я, зачем и как я пришел в этот мир. Моя цель отчетливо была в моем сознании, и я точно знал, что жалкое создание передо мной не может мне помешать. Тогда я заговорил впервые и пока я говорил, я точно знал, что я делаю и как, но как только это существо ушло, оставив шлейф противной вони, я понял, что ничего не могу объяснить и даже вспомнить смысл того, что я говорил, но это пробуждение изменило меня. Я стал старше, я это чувствовал. Я меньше боялся и легче сносил отцовские побои, словно эта смертная часть истории действительно не имеет ни малейшего смысла. Но меня начали учить, и каждый раз когда я читал заклинение, активировал пентаграмму или запускал в движение энергию внутри себя, что-то просыпалось во мне и подобия смутных воспоминаний мерцали в моем сознании. Так я видел себя в двух разных темных ипостасях. Одна была почти как человеческая, но совсем не детская и глаза у меня действительно были черными, но иногда я терял эту форму превращаясь в бесформенное чудовище, по доброй воле становясь страшным существом, чтобы сражаться с такими же темными. Я воевал с ними по ту сторону, поверишь ты мне или нет, но я не вру. Тогда я действительно видел свои битвы против темных ради другого такого же как я Черноглазого с твоим лицом, который звал меня Керхаром.