Стен же молча пил таблетки, вновь ощущая тяжесть в груди, и обнимал Камиллу, не желая ничего объяснять. Она же догадывалась, но молчала.
Она действительно видела многое. В детстве она отмечала отношения Стена к своему сыну и даже немного завидовала ему. Она находила в Лейне черты лица Стена, читала в характере их сходства, но куда ярче она видела их отличая, делавшие их совершенно противоположными людьми.
- Если хочешь, я поговорю с ним и верну домой, - говорила она на следующее утро, видя, как нервно курит Стен. - В конце концов, я могу жить отдельно, а будешь приходить ко мне, как прежде.
Он тушил сигарету, ловил ее тонкую руку и целовал пальцы.
- Не надо, ты ни в чем не виновата, - шептал он. - Я давно потерял контакт с ним, просто я не должен был его трогать.
Только так он выдавал свои мысли и тут же привлекал ее к себе, чтобы скользнуть губами по ее шее. Ее любовь и ее ласка, становились для него источником энергии, благодаря которому он продолжал свою революцию в истории экзорцизма.
Уже через полгода все подразделения отказались от техник изгнания. Через год большинство действующих экзорцистов освоили техники захвата и изоляции Тьмы. По всей стране начались проповеди о необходимости хранить покой внутри себя. В столице их нередко читал Стен.
- Важно по-настоящему понять, что отсутствие порока не защитит вас от темной энергии. Вы можете бесконечно долго отказывать себе в низменных желаниях, так и не поняв, что беда таится не в действии, а в самом желании, в чувстве, которое толкает вас к нему, - говорил он спокойно в стенах храма. - Важно понять, что темная энергия такая же часть вас, как и светлая и вы сами решаете, какую сторону примет ваша душа, а действия это только отражение, того, что живет внутри вас.
Он запнулся, ибо в толпе горожан мелькнули яркие рыжие локоны. Странно до боли, до спазма в груди, содрогнулось все, а неизвестная в толпе, чуть отступила в сторону и показалась ему. Тот комок нервов, что сжимал его грудь, внезапно оборвался, а она внимательно посмотрела на него, без улыбки, без страха, без сомнения.
Стен закрыл глаза, глубоко вздохнул и продолжил, стараясь смотреть в другую сторону, но все же невольно глазами вновь и вновь находил ее в толпе. Он наблюдал, как она уходила, и чувствовал, как замирает его сердце.
В дверях она обернулась. Изумруды ее глаз сверкнули в солнечном свете, а губы что-то прошептали.
Стен сделал вдох, надеясь на облегчение, но стало только хуже. Она уходила, а это значило, что прямо сейчас появившись на краткий миг, она могла исчезнуть навсегда.
- Простите, я не могу продолжать, - признался он, отступая от трибуны.
- Стен, снова сердце? - взволнованно спросила Камилла, быстро подбегая к нему.
- Хуже, - неоднозначно, ответил он и сорвался с места.
Выскочив из храма с черного хода, он выбежал на улицу и увидел ее, стоящую, совсем рядом. Она улыбнулась, подняла глаза и посмотрела на него. Это была она. Ему не показалось, она - его Ане стояла перед ним. В голове стоял туман, в висках нервно стучала кровь. Не помня себя, он метнулся к ней и сразу с силой сжал тонкое запястье женщины, прижимая ее к стене. Она изменилась, на ее лице глубокими полосами ложились морщины, но, как и прежде, нервничая, она кусала губы.
Не находя слов, он коснулся лбом ее лба и только искал ответы в ее глазах.
- Что, опять возьмешь меня силой? - спросила она тихо.
Тогда только она могла видеть темные пятна в его глазах, которые быстро исчезали. Он тут же отшатнулся, опасаясь своих чувств и желаний. Тяжелое дыхание мешало ему говорить, но ее тонкие пальцы скользнули по его щеке.
- Ты не тронешь меня, мой Стенат не такой, - тихо шептали ее губы.
Она прильнула к нему и тихо прошептала:
- Я люблю тебя...
И тут же отстранилась, чтобы поспешить уйти.
Он не мог ничего говорить, только молча смотрел в стену. В глазах темнело, в ушах стоял гул. Находя наощупь стену, он слышал дикий хохот того темного в своих ушах, пока тихий голос не окликнул его. Кто-то бережно касался его плеча, а он, внезапно обернувшись, крепко обнял белокурую Камиллу.
- Что случилось? - спрашивала она.
- Просто не оставляй меня, - говорил он, целуя ее светлые волосы.
С ее появлением он снова смог дышать. В голове прояснилось, а наваждение отступило. Он словно очнулся от кошмара и еще не мог унять дрожь.
- Я не уйду, - шептала Камилла, обнимая его. - Я никогда не уйду.
Она не понимала его в этот миг, но знала, что никто кроме нее никогда не увидит его слабость, никому и никогда он не покажет эту нервную дрожь в руках и голосе, никому и никогда он не признаться, что есть еще в этом мире вещи, способные выбить его из колеи.
Она соврала, что ему плохо, и обеспечила ему небольшой отдых. Она с волнением замечала, что его время от времени бросало в жар, затем он вновь становился бодрым и здоровым, но через пару часов, словно провалился, бормоча что-то странное.
- Стен, Стенет! - звала она его. И только тогда он вздрагивал и смотрел на нее быстро светлеющими глазами.
- Мне кажется, что ты куда-то уходишь, - говорила она, и крепко обнимала его.
Он обнимал ее в ответ и пытался понять, что на этот раз так упрямо нашептывал ему темный голос, но ничего не мог вспомнить.
Уже завтра он обо всем забыл, вновь став самим собой и все же признался той, что хранила его душу:
- Я вчера видел ее.
- Анне Аврелар? - поразилась Камилла.
- Да, я боюсь, что она найдет наших детей и тогда... Как они вообще это примут? - не скрывая тревоги говорил он.
- Тогда ты должен сам им все рассказать. Это в любом случае лучше, чем если это станет для них шоком.
- Лейн не поймет.
Лейн и не понял, ибо в этот же вечер, на улице его остановила женщина в черном одеянии, и мальчишка узнав мать, подумал, что сошел с ума.
9
С самого своего рождения Артэм Аврелар был особенным. В первый день своей жизни он столкнулся с необходимостью выживать и выжил, хотя крепкие и здоровые дети нередко погибали. Да, его отец сделал все, чтобы спасти ребенка, но его старания не могли зародить в маленьком тельце желания жить. Только сам новорожденный мог вцепиться в эту надежду и держаться за нее. Он окреп, подрос и стал впитывать все, что только мог. Его тяга к знаниям, стала проявляться в самом раннем возрасте. Ему еще не было и года, а он с интересом разглядывал изображения разных печатей. Тогда Стен только умилялся, но в три года этот маленький гений бегло читал, а в пять попытался активировать свою первую печать, безуспешно, но все же попытался. Если бы тогда Стенет велел ему никогда так не делать, отругал его за испорченную мебель в комнате и измазанную одежду, возможно, вся жизнь мальчишки пошла бы иначе. Он мог пойти по стопам брата и увязнуть в бесконечных ссорах с отцом, мог замкнуться и спрятаться где-то в своем мире. Но Стен стал говорить с мальчиком как с равным. Вместо упреков и наказаний, он объяснил мальчику, что в одиночку такие вещи делать слишком опасно, что неправильно активированная печать может не только сжечь стол, но и убить заклинателя. Он не стал ничего запрещать, а напротив разрешил делать все свои пробы и опыты, но при нем. С того дня был сделан первый и самый важный шаг в развитии одного из самых невероятных талантов за всю историю ордена.
Талантливые мечники постоянно появлялись в рядах ордена, некоторые из них были даже гениальными, периодически появлялись хорошие целители, но ни с кем не было так трудно, как с заклинателями. Если у послушника обнаруживались хоть минимальные способности, его уговаривали стать заклинателем, ибо доподлинно было известно, что те, кто обладают силой без особого обучения, непременно становятся особенными.
Артэм активировал свою первую печать в семь лет, причем не просто дал ей энергию, не заставил письмена вспыхнуть, это он делал и раньше. В тот день, он активировал и применил ее, создав самый настоящий щит, защитивший его от мелких осколков разбитого стекла. Тогда он испугался хулигански брошенного в окно приюта камня и этот страх активировал в нем то, что все это время рвалось наружу. Другой бы попытался закрыть лицо, закричал, заплакал, но не Артэм. Он даже подумать не успел, а его рука метнулась вверх и тут же вперед, раскрывая перед собой и малышами сияющий щит.