Сидят облёванные гости,Шаляпин и его жена,А Савва Мамонтов от злостиСует кулак мне в рыло - на!
Вмиг снарядили мне карету,Кричали в спину дурака.Не знаю сам, как из буфетаЯ стибрил штофчик коньяка.
И вот, как дурень еду, еду...А всё же сладко сознавать:Почти поймал за хвост победу,Почти издал газету "Мать"!
Cлучай на вилле
День тянулся размеренно-вяло,как роман Франсуазы Саган.Я смотрел на прибрежные скалыи тянул за стаканом стакан.
По террасе кафе "Рио-Рита"неопрятный слонялся гарсон.Городишко лежал, как убитый,погрузившись в полуденный сон.
Городишко лежал, как игрушка,ровный, беленький, в купах дерев,и над ним возвышалась церквушка,перст златой в небеса уперев.
Сонно чайки над морем парили,сонно мухи лепились к столам...Вы, как всполох, кафе озарили,моё сердце разбив пополам.
Вы явились в прозрачном бикинив окруженьи развязных юнцов,заказавших вам рюмку мартинии кило молодых огурцов.
Я, стараясь смотреть равнодушно,продырявил вас взглядом в упор,и о том, как вам скучно, как душно,мне поведал ответный ваш взор.
Вы скользнули рассеянным взглядомпо прыщавым бокам огурцов.Миг спустя я стоял уже рядом,невзирая на ропот юнцов.
Я представился. Вы изумились."Как, тот самый поэт Степанцов?!"Аллергической сыпью покрылисьлица враз присмиревших юнцов.
"Бой, - сказал я, - чего-нибудь к пиву,да живей, не то шкуру сдеру!"И гарсон, предвкушая поживу,стал метать перед вами икру,
сёмгу, устриц, карибских омаров,спаржу, тушки павлиньих птенцов.Что ж, обслуга окрестных дринк-баровзнала, кто есть поэт Степанцов.
Я шутил, я был молод и весел,словно скинул груз прожитых лет.Не один комплимент вам отвесилрастревоженный страстью поэт.
Помню, с вашим сопливым кортежеммне затем объясняться пришлось,я дубасил по личикам свежим,вышибая щенячую злость.
Их претензии были понятны:я речист, куртуазен, богат,а они неумны, неприятныи над каждой копейкой дрожат.
Я их выкинул за балюстрадуи, приблизившись сызнова к вам,я спросил вас: "Какую наградузаслужил победитель, мадам?"
Вы улыбкой меня одарили,словно пригоршней звонких монет...И в моём кабинете на виллеокончательный дали ответ.
Было небо пронзительно-сине,пели иволги, розы цвели,и игривое ваше бикинивы неспешно с себя совлекли,
совлекли с себя всё остальноеи приблизились молча ко мне...Если всё это было со мною,то, наверное, было во сне.
Нас вселенские вихри носилипо диванам, коврам, потолку.Вечерело. Сверчки голосили,и кукушка кричала: "ку-ку!".
В небесах замигали лампадки,показалась луна из-за скал...Мы очнулись у пальмовой кадки,ваших губ я губами искал.
Взгляд, исполненный изнеможенья,устремили вы в чёрную высь,отстранились и лёгким движеньем,как пушинка, с земли поднялись.
Поднялись, на меня посмотрели,помахали мне тонкой рукойи, подпрыгнув, к светилам взлетели,унося мою жизнь и покой.
...Если дева меня полюбила,постигает бедняжку беда:тело девы незримая силав небеса отправляет всегда.
Ни одна не вернулась доныне.Мне не жаль никого, лишь её,чудо-крошку в прозрачном бикини,расколовшую сердце моё.
Служебное собаководство
Служебное собаководство -довольно шаткая стезядля тех, чей пыл и благородствов рутину запихнуть нельзя.
Немало есть собаководов,готовых до скончанья днейсобачьих пестовать уродов,в надежде сделать их умней.
Но мне всё грезится, однако,за тусклой псовой чередойнебесной прелести собакас горящею во лбу звездой.
Не бультерьер и не борзая,не вырожденческий мастиф,такой породы я не знаю:собачий ангел, греза, миф.
Бульдога жирного пиная,уча овчарку прыгать ввысь,я беспрестанно проклинаюмою бессмысленную жизнь.
И страстной думой изнурённый,я будто и не человек,а, в сучку дивную влюблённый,всех в мире кобелей генсек.
Вот важным и степенным шагомвдоль низких буксовых аллейнад живописнейшим оврагомбок о бок я гуляю с ней.
Вот на лужайке, чинный, гордый,лежу с любимой рядом яи прижимаюсь толстой мордойк жемчужной шерсточке ея.
А сам смекаю потихонькусвоей собачьей головой,как развернуть её легонькои в попку нос потыкать свой.
И вдруг сменяется картина -я сучку дивную покрыли, как последняя скотина,червя ей в розу злобно врыл.
И в голубых овальных глазкахна милой мордочке еёя вижу трепет, негу, ласку...Нет! Мы, собаки, - не зверьё.