Похмельный синдром-0
Я сегодня проснулся с похмелья,голова и подушка в крови,я вчерашнее вспомнил веселье,я вздохнул и сказал: се ля ви.
Ну зачем в респектабельном клубестал я песню похабную петьпро цыпленочка в пидорской шубеи про то, как стал геем медведь?
Ну зачем я поддался угаруи про дружбу мужскую болтал?С байкерами хлестал я водяруи за сиськи их девок хватал.
Байкера усмехались угрюмо,но своих не отдали мне сук.С восемнадцати маленьких рюмокя свалился, как с ветки барсук.
Но потом я поднялся обратно,оглядел поредевший танцпол -и внезапно мне стало понятно.что судьбу и любовь я нашел.
Я схватил тонкокрылую девуи на выход ее поволок,затолкал ее в «Альфа-Ромео»и к ответу немедля привлек.
Эти бойкие стройные ножки,этот ротик и эта спина...О каком-то коварном Сережкето и дело болтала она.
А потом я включил зажиганье,и машина рванулась из рук,и столицы ночное сияньенам на головы рухнуло вдруг.
Лобовое стекло раскрошилось -куча стекол в моей голове.Зря девчонка со мной подружилась,зря каталась со мной по Москве.
Я смотрел на недвижное тело,на бедро, на трусы на руле.Ведь чего-то дёвчонка хотела,для чего-то жила на земле.
Эх, Таганка моя, Растаганка!Колыма ты моя, Колыма?
До свиданья, проклятая пьянка,здравствуй шконка, баланда, тюрьма.
Вышел я покурить с перепугу,посмотрел на поваленный клен.Как же мы отыскали друг друга?!Кто сажал тебя, что за гандон 7
Вдруг, как маслом кипящим ошпарен,подскочил я, услышав слова:
«Пива нету в багажнике, парень?Как же дико болит голова!»
Это ангелы в небе запели,это Бог протрубил мне сигнал!Если б в дерево мы не влетели,я бы счастья вовек не узнал!
Ехал я по Москве и дымился,и ментам раздавал я бабло,на живую подругу дивилсяи твердил: «Повезло, повезло!»
Не дарили мне круче подарка,хоть живу я теперь без колес,хоть накрылась моя иномарка,хоть девчонку Сережка увез.
Но затостал я Богу приятель,полюбил купола и кресты.И отныне, любезный читатель,я такой же оборвыш, как ты.
впервые прочитан 13.декабря.2001
Потрескивал камин, в окно луна светила
Потрескивал камин, в окно луна светила,над миром Царь-Мороз объятья распростёр.Потягивая грог, я озирал уныловчерашний нумерок "Нувель обсерватёр".
Средь светских новостей я вдруг увидел фото:обняв двух кинозвёзд, через монокль смотрели улыбался мне недвижный, рыжий кто-то.Григорьев, это ты? Шельмец, букан, пострел!
Разнузданный букан, букашка! А давно литы в ГУМе туалет дырявой тряпкой тёри домогался ласк товароведа Оли?А нынче - на тебе! "Нувель обсерватёр"!
Да. С дурой-Олей ты намучился немало.Зато Элен, даря тебе объятий жар,под перезвон пружин матрасных завывала:"Ватто, Буше, Эйзен, Григорьев, Фрагонар!"
Ты гнал её под дождь и ветер плювиоза,согрев её спиной кусок лицейских нар,и бедное дитя, проглатывая слёзы,шептало: "Лансере, Григорьев, Фрагонар".
Как сладко пребывать в объятьях голубицы,как сладко ощущать свою над нею власть,но каково в её кумирне очутитьсяи в сонм её божеств нечаянно попасть!
О, как ты ей звонил, как торопил свиданья,как комкал и топтал газету "Дейли стар"!И всё лишь для того, чтоб снова на прощаньеуслышать: "Бенуа, Григорьев, Фрагонар".
... Сколь скучен, Константан, круг жизни человека!У Быкова инфаркт, с Добрыниным удар,и архикардинал - беспомощный калека.Им не нужны теперь Буше и Фрагонар.
Так улыбайся там, в лазури юной Ниццы,Вгрызайся в перси див, забудь о том, что стар.Пусть будет твой закат похожим на страницыальбома, где шалил сангиной Фрагонар.Последствия заявления, сделанного мной на десятилетии ОрденаМои стихи о воздержанииневерно понял модный свет,и смесь восторга с обожаниемловлю я на себе нет-нет.
Юнцы, накрашенные густо,трубят мне гимны вперебойи, как за коброю мангусты,за мною прыгают гурьбой.
Заматерелые педрилы,похожие на индюков,мне улыбаться стали мило.Друзья! Я вовсе не таков!
Да, девы стали мне не любы,но содомию прославлять,и целовать мальчишек в губы,и афедрон им подставлять?!
Конечно, это интересно,я спорить даже не берусь,но я при этом, если честно,наверно, просто обосрусь.
И растрезвонят педерасты,что классик был желудком слаб.Нет, в члены этой гордой кастыя не пойду, не тот масштаб.
Пусть телом крепкие, здоровыепополнят стаи петухови славят отношенья новые,которым тысяча веков.
Ко мне, ко мне, шальные девы,скорей потремся пуп о пуп!..
Мои богини, что вы, где вы?Ужель я больше вам не люб?Послание к Виктору Пеленягрэ, понадеявшемуся на свою сомнительную славу поэта-песенника и провалившему наш пушкинский вечер в ЦДЛ 1 июня 1999 годаНе вор, не начальник, не барин -простой, как портки, человек,Аркадий Петрович Гагаринпрославил ХХ наш век.