Когда ночью к его нарам ломанулись трое приспешников Пшонки, Андрей был наготове. Он даже не стал преображаться. Просто лишь поймал тугую волну энергии, скользящей к нему теплым ручьем от нападавших. Одного он отбросил в стену барака с такой силой, что тот тут же сломал себе позвоночник и захрипел, дергаясь конвульсивно в предсмертных судорогах. Второму прокусил руку насквозь. Андрей в тот момент поймал себя на мысли, что ему нравиться вкус человеческой крови на губах. Он с упоением облизнулся и бросился на третьего, нерешительно замершего у его нар.
— Эй, оставьте его! — окликнул Пшонка последнего своего человека, не обращая внимание на отчаянный рев своего товарища, убаюкивающего свою раненную руку в ногах облитого с ног до головы кровью Андрея. — Это наш человек, бродяга! Такой себя в обиду не даст.
С этими словами Пшонка подошел к парню поближе и опасливо протянул руку.
— Меня Пшонкой кличут.
Немного помедлив, Андрей руку все-таки пожал. Хотя если победили бы люди вора, то тот с удовольствием сплясал бы на его костях.
— Андрей… — представился он.
— Будет кто обижать… Мужика там или политические, обращайся! — он подмигнул приветливо и величественно прошествовал в свой угол.
Андрей растерянно потоптался на месте и прилег обратно на жесткие нары. Тело приятно ныло от прилива энергия. Секунда! И он же мирно спал, мечтая лишь о том, чтобы его «десятка» пролетела, как одна ночь.
Но это было с уголовниками. Их на каторге было мало и держались они особняком. Основу контингента составляли политические. В основном большевики, которые в свой круг чужих не принимали и держались отстраненно.
В одно ранее зимнее утро, политические неожиданно зашевелились. И это событие не укрылось от пристального взгляда Андрея. Они стали чаще собираться друг с дружкой, о чем-то шептались, и кажется, даже готовились к какому-то торжественному событию. Андрей старался не вникать в их проблемы, лишь однажды краем уха прослышал, что главный среди политических по кличке Воля готовится накрыть великолепный стол в честь высокого гостя, который явится завтра к ним с Большой земли. Что это за гость Андрей не разобрал, пропустив информацию мимо ушей.
Он всегда был одиночкой. С самого детства одиночество не напрягало его, а давало возможность мыслить, чувствовать и жить, но в день, когда должен был явиться человек с Большой Земли, любопытство взяло над ним вверх. Он решил выяснить, что за известный человек явился к политическим, да одним глазком на него посмотреть.
С позднего вечера он шатался возле барака политзаключенных, а там светились тусклые огоньки лучин, галдели непрерывно голоса. Хорошо различим, был звонкий картавый голос. О чем, говорил этот голос разобрать с улицы было сложно, но темп, экспрессивность, завораживали, заставляли вслушиваться, с замиранием сердца реагировать на особенно острые моменты речи.
Не выдержав, Андрей закурил. Хотя до армии не пробовал ни разу. Здесь, на каторге давали махру в отсыревших пачках. Дымила она ужасно, но нервы успокаивала изрядно. Когда скрученная козья ножка дотлела почти до половины, входная дверь политического барака противно скрипнула. Кто-то на крыльце шумно вдохнул морозный воздух.
— Владимир Ильич, заходите назад, простудитесь! — прокричали из барака.
— С моим симбирским здоровьем и не такое выдержу! — отмахнулся гость из большой земли, снова вздохнул, а потом разглядел сгорбленную фигуру Андрея, стоявшую подле крыльца.
— Вечер добрый, товарищ! — поздоровался неизвестный Владимир Ильич. Теперь Андрей мог хорошо его рассмотреть. Глубоко посаженные глаза, непропорциональный нос, лысоват, скулы четко очерчены, лицо волевое, бесстрашное. Одет в костюм тройку. Воротничок белый, как будто только постиранный. — Что же вы тут стоите и мерзните? — спросил Владимир Ильич.
— Я не мерзну, — недовольно буркнул Андрейка, плотнее запахнувшись в куцую телогрейку. Голос был тот самый, слегка картавый, именно тот, который понравился ему.
— А что же вы тут делаете? Шпионите? — хитрый взгляд с прищуром пронзил насквозь. Естество Андрея вывернуло наизнанку. Тело пронзила острая боль. Он закрыл глаза и попытался закрыться от сканирования, но не смог. Не смог совладать с потоком энергии неизвестного Ильича. Если энергия самого Андрея была темной и легкой, как сливовое варенье, то энергия мужчины была темна и тягуча, как кипящая смола. Поделать с ней парень ничего не мог.