Что ж думаю задание Фархада можно считать выполненным, так что пора наведаться в библиотеку за ответами на возникшие вопросы. Уж больно впечатляющим были видения, едва ли они плод моего воображения. Да я и вообразить то себе подобную жуть был не в силах. К тому же едва ли я первый кто увидел нечто подобное.
Спустя четыре часа я вышел из библиотеки неся с собой несколько книг, что мне посоветовал, смотритель - сухонький, старичок, который, похоже, сходил с ума от одиночества. Так что радости его не было предела, он даже позволил мне взять книги на дом. Похоже, неофиты, да и полноценные маги очень редко сюда заходят. Впрочем, стоило припомнить свои ощущения от использования ветра, и становилось понятно почему. Но, тем не менее, я много узнал: тот трюк, что которому меня научил Фархад называется: 'дыхание ветра', или 'такт'. С помощью этой техники, маг набирает нужное ему количество энергии, для реализации заклинания. Обычно заклятья требуют энергии одного такта, но есть и исключения, например, 'Волна Истинного Пламени', для своей реализации требует минимум три такта: первый такт - создание, второй - увеличение размеров и третий - движение. Нашлось объяснение и тому, что я испытал, после первого такта. Оказалось, что энергия красного ветра, вызывает состояние эйфории. Ощущение могущества туманит сознание, и в этом и кроется основная беда огненных магов - теряя контроль над собой, маг начинает втягивать в себя все больше и больше энергии красного ветра. В конце концов, он не справляется потоком и происходит взрыв. Наконец-то я получил внятное объяснение, чем так опасен ветер огня. 'Пожалуй, хватит на сегодня' -сплыла в голове неожиданная мысль. От обилия почерпнутой информации и впечатлений ощутимо болела голова. К тому же заряд энергии, что я получил, попрактиковавшись в пиромагии, похоже, сошел на нет. Наступило нечто сродни похмелью. Благо пока я был занят размышлениями ноги вывели меня к постоялому двору в котором орден выделил мне комнату. Добравшись до своей комнаты я стал все сильнее ощущать жжение и зуд на предплечьях. Их жгло так будто они обмотаны чем-то горячим. Скинув мантию, я осмотрел свои руки. Учитывая что рубаха одетая под мантию обратилась в пепел это было нетрудно. Ощущения не обманули, кожа зудела на месте странных татуировок. Причем, я точно помнил, что раньше их у меня не было. Больше всего светящиеся оранжевым татуировки напоминали надпись на каком-то неизвестном мне наречье. Тщательно осмотрев их, я решил подождать до завтра. В любом случае у меня не осталось сил ни телесных ни душевных на то чтобы разыскать того кто объяснит мне эту странность. Так что самое разумное - лечь спать, а на завтра расспросить о странных татуировках Фархада, или Риола. Стоило моей голове коснуться подушки как из нее вылетели все мысли а вслед за ними сознание провалилось в пышущую жаром бездну сна.
Глава 6
Величественная гордая гряда и ряд предгорий испокон веков служила камнем преткновения между племенами горцев облюбовавших эти богатые металлами земли и Зеорой. Борьба эта шла с переменным успехом. Войскам расквартированным в провинции порой удавалось потеснить варваров. Впрочем успех этот редко бывал долгим поскольку после этого горцы как правило забывали о междоусобной вражде и давали Зеорцам отпор. Причем столицу провинции после этого частенько приходилось отстраивать заново. Поскольку объединившись горцы представляли собой весьма впечатляющую силу. Впрочем последние сорок лет в этих местах царил небывалый мир. Причиной ему было соглашение между Экзархом и рядом племенных вождей. В обмен на оружие и продовольствие часть населяющих границу племен согласилась защищать Зеору от своих сородичей. И надо сказать, что слово свое вожди держали крепко. Во всяком случае набеги на расположенные неподалеку от гор деревни прекратились. Хотя пожалуй все прекрасно понимали что это не больше чем затишье перед бурей. Причем ощущение надвигающейся бури давно уже выгнало с пограничных земель большую часть крестьян. Вот по сути и все что знал об этих местах бредущий по горной тропке путник. Он был одинок и неимоверно истощен. Свирепый ветер воющий в бесчисленных ущельях то и дело бросал ему в лицо каменную крошку. Разреженный воздух не позволял восстанавливать силы. Но путник с воловьим упорством двигался дальше. Более того крайняя степень истощения почти не сказывалась на его движениях. Восхождение длилось уже несколько недель и путник вот уже два дня как миновал кромку снега оставив царящую в низинах летнюю жару далеко позади. Одетый в потрепанную форму посланца одного из магических орденов он опирался на сучковатый посох. На лице его лице красовалась двухнедельная щетина. Он кутался в плащ, спасаясь от порывов холодного ветра но продолжал брести по какой-то тропе видимой лишь ему.
Снежный барс, следил за усталым путником почти что сутки. Он уже не раз встречался с людьми, порой даже убивал. И те зачатки интеллекта, что стали проявляться у его вида, хранили воспоминания о том, что опасны лишь люди со стальной шкурой, а этот путник, ничем их не напоминал. Опыт подсказывал зверю что человек истощен и безоружен. Едва ли он сумеет оказать сопротивление. И все же барс осторожничал, возможно, тому виной странное поведение возможной добычи. А может быть незнакомый запах исходящий от его тощей укутанной в теплый плащ фигуры. Во всяком случае снежный барс не спешил нападать ограничившись наблюдением за странным человеком. Не терзай жителя снегов голод он бы давно уже бросил слежку, но бурчащий живот не позволял такой роскоши. Снега не прощали трусости, и вероятность наткнуться в ближайшем будущем на более безопасную добычу слишком мала чтобы ее учитывать. Тем временем добыча продолжала спокойно идти дальше, и казалось, ничего не замечала слежки. Так что в конце концов голодный зверь все же решился напасть. Бесшумно подобравшись на расстояние прыжка, барс замер. Могучие мышцы смертельно опасного хищника напряглись для броска. Благодаря белой с вкраплениями серого шерсти охотник сливался с царящим вокруг белым снегом. У жертвы не было ни малейшего шанса обнаружить изготовившегося к прыжку зверя. Первым же ударом барс рассчитывал сломать жертве шею, и надо сказать что для столь могучего хищьника это было сущей забавой. Мысленно зверь уже представлял, как будет рвать на части и пожирать еще теплое дымящееся мясо. И тут словно нарочно человек остановился. И без того высокие шансы на успех прыжка возросли на порядок. И такого шанса барс упустить не мог, его прыжок был подобен молнии, и столь же смертоносен. Пятисантиметровые когти выскользнув из пазухов на передних лапах приготовились вцепиться в замершую добычу. После неуловимого прыжка должен последовать рывк и могучие челюсти сомкнуться на шее жертвы. Все бы так и произошло но человек за неуловимо краткий миг, что барс провел в воздухе, успел развернуться. Выбросив навстречу зверю руки он перехватил его за передние лапы, лишь чудом избежав бритвенно-острых когтей. Перебросив свирепого хищника через себя, путник со всего маха приложил его спиной о камень за секунду до удара проклюнувшийся из под снега. Барс заскулил от жгучей боли и обиды, тот, кто должен был стать едой, сам оказался охотником. Опомнившись от боли Барс попытался вскочить и броситься на противника, но задние лапы больше не повиновались ему. Раздробленный о камень позвоночник наполнил все тело нестерпимой болью. Жалобно мяукнув барс загреб передними лапами снег. Вот и все чего ему удалось добиться. Человек, же спокойно наблюдал за попытками хищника встать на ноги. На лице путника не отображалось, ни каких эмоций, он был совершенно спокоен, будто не на него только что напал, один из самых опасных хищников северных гор. И все же бьющийся в снегу зверь вызвал в путнике какой то отклик, на похожее на бесстрастную маску лицо набежала тень сочувствия пополам с восхищением. Несмотря на жуткую рану барс жил и более того пытался добраться до обидчика. Медленно и спокойно путник извлек из ножен изогнутый кинжал. Плавным выверенным жестом он направил острие на бьющегося в снегу зверя. С отливающего бирюзой клинка сорвалась злая красная искра. Мгновенье и она прошила лобастую голову зверя, оставив в ней сквозную дыру, с опаленными краями. Кости кожа и мозг мгновенно распались невесомым пеплом. Этот милосердный удар был последней уступкой собственной совести что мог позволить себе путник. Пожалуй в его силах было вернуть зверю здоровье но это не входило в его планы. Более того это им противоречило. Подойдя к трупу, мужчина, начал быстро и умело разделывать тушу. В считанные минуты он снял шкуру и, широкими взмахами отделил от нее несколько длинных ломтей мяса. Звернул его в шкуру, и бросил в снег. Потом сгреб в кучу немного снега, благо его вокруг было в избытке, и положив на ее вершину ладонь, прошептал несколько слов. Куча снега на глазах сменила форму и структуру. Спустя несколько мгновений - когда мужчина закончил шептать, перед ним находилось небольшая груда дров. Небрежный щелчок пальцев воспламенил дрова, спустя несколько минут путник срезал с костей барса остатки мяса и насадив их на тонкий прут терпеливо жарил на костре. Жилистое мясо снежного барса не могло похвастаться приятным вкусом или запахом, зато в отличие от всего остального его было в достатке. Да и после двух недель без еды даже столь непритязательная пища кажется просто божественной на вкус. Закончив, путник поднялся на ноги, подхватил шкуру барса с завернутой в нее грудой мяса, и неторопливо продолжил путь.