Надзиратель так пыхнул трубкой в его сторону, что он закашлялся от чужого едкого дыма, но сквозь кольца его наконец увидел, на что ему указывают.
— Заметили? Сапоги! Видите, как блестят! Ночное небо, Млечный Путь! Это наши бальзамировщики создали такую уникальную ваксу для моих сапог; теперь даже если подметки сносятся, голенища все равно сиять будут! Ну, заговорился я с вами. Пора.
И он ушел, оставив ученого размышлять о блеске и бессмертии вселенной.
Шли годы, чертежи становились приборами, приборы уносили на так называемые полевые испытания и не всегда возвращали. Росли ученики, самые способные из них сами заводили учеников, менее способные сами собой отсеивались, возможно, даже выходили на свободу.
Неоднократно ему доверительно сообщали о поимке шпионов, засланных в тюрьму только для того, чтобы выкрасть его секреты. Ведь видимый космос пока еще не принадлежал никому, что противоречило священному принципу частной собственности. Бумага для всех его работ выдавалась с грифом «совершенно секретно» и заранее была пронумерована, но даже названия просачивались за положенные пределы, эти названия уже настораживали и пугали: «Завоевание источников света без помощи тягловых животных»; «Овладение безвоздушным пространством негеометрическими методами; «Вытеснение вакуума из мест довольно отдаленных» и т. д.
Не так просто было шпионам просочится в тюрьму, чтобы вплотную приблизиться к его секретам. Некоторые ради этого становились на зыбкий путь уголовников, принимались грабить по ночам несчастных прохожих, что им вполне удавалось, но добыча была обычно невелика, а надежда на то, что их при этом схватят, не оправдывалась. Контрразведка разгадала этот ход противника и тут же была расформирована, а правоохранительным органам было дано негласное указание не трогать ночных лиходеев, несмотря на ропот несведущего населения.
Тогда шпионы попробовали проникнуть в это легендарное место лишения свободы путем политической борьбы. На каждом шагу можно было увидеть броские вывески: «Тайное общество по опровержению русской идеи»; «Тайный союз потусторонних сил»; «Секретная служба содействия подрывным силам» и т. д. Но узниками совести им не удалось даже назваться, ибо политический плюрализм и всяческая толерантность были возведены на уровень государственных уложений. К тому при высоком уровне экономики в стране не столь важна роль государства, а значит, и политический переворот, кем бы он не замышлялся, особой опасности не представляет.
Ку-клукс-клан, еврофашисты, поборники введения на Руси норманно-алеутского правления и проч. были зарегистрированы в качестве действующих партий и движений, их представители получили свои места в думе, некоторым лазутчикам пришлось даже обратиться к изучению славяно-греко-латинского языка, чтобы выдвинуться в спикеры или вице-спикеры.
Оставалась еще одна возможность — это заполучить должность надзирателя. Однако эта лазейка давно была наглухо закрыта, так как эта должность традиционна была наследственной; если сам надзиратель не оставлял наследника по мужской линии, то им становился потомственный заключенный из числа тех, чей проект безнадежно провалился, и надо было следить за тем, как бы кому-нибудь не пришло в голову его осуществить. Так, в надзиратели в свое время перешел автор проекта осушения мирового океана. По этому проекту дно мирового океана будет заселяться беженцами из районов, где осуществляются грандиозные проекты, не связанные с океаном, а только с сушей. Мировой океан при этом будет собран в огромный пузырь, который, как гигантский одуванчик, будет колыхаться над землей. По его прозрачному стеблю вода будет рачительно распределяться для нужд остатков населения, а по более тонким сосудам будут транспортироваться рыбные запасы, крабы, осьминоги и другая съедобная морская нечисть. По встречному путепроводу за небольшую плату будут пропускаться внутрь пузыря любители подводного плавания. Проект окупится и за счет сокровищ, затонувших еще во времена пиратов, а также благодаря собранным со дна морей вполне пригодным ядерным реакторам с подводных лодок.
Проект провалился из-за мощного сопротивления туристических фирм, чьи клиенты привыкли отдыхать на берегах еще не осушенных морей. Их поддержала комиссия независимых ученых, которая пришла к выводу, что подобный пузырь будет постоянно лопаться и заливать соленой водой не готовые к этому участки суши. А в период стабилизации этого мочевого пузыря планеты он будет являть собою увеличительную линзу, пройдя сквозь которую солнечный свет сфокусируется на земной оболочке и просто прожжет ее в самом неподходящем месте, тогда из недр грянет огненная лава и снесет с лица земли все шероховатости, к которым следует отнести все следы цивилизации.
Узнав о провале проекта, исследователь так обозлился, что мог после этого служить только надзирателем, ибо для этой должности требовалась именно отменная злость.
Являющийся нашему герою надзиратель, видимо, достаточно срывал злость на других заключенных, с ним же как бы отдыхал душою, что, как мы видим, происходило не так уж часто. Прочие особисты, не важно, в старых или новых сапогах, входили к нему в камеру подчеркнуто уважительно, во всяком случае ногами на него не топали.
Однажды передали ему в камеру трубку с антенной, сказав, что это новейший радиотелефон, разработанный здешним специалистом по звукослуху. Ему показали, как несложно прибором пользоваться. Он нажал указанную кнопку и услышал знакомый голос, прерываемый задумчивым выдыханием дыма.
— Сколько времени мы не виделись с вами? Еще один солнечный цикл? А ведь за это время мы выиграли две войны, третью предотвратили, а четвертую развязали там, где, как говорится, нас и в помине нет! И это не без помощи ваших приспособлений и приборов. Вы меня хорошо слышите?
— Хорошо, сейчас особенно хорошо, я же всегда был туговат на ухо, а сейчас слышу, хотя и не вижу! Я ведь давно хотел поговорить с вами, — признался ученый.
— Поговорить? Это хорошо! А о чем? — раздался заинтересованный голос в трубке.
— О жизни, о смерти, — начал издалека Основатель.
— Э, любезнейший, на эту тему у нас с вами жизни не хватит. Тут у нас наш поэт об этом со мной поговорить рвется. Его, правда, зарубежные поездки от этого отвлекают. Там у них и жизнь не наша… Расскажите лучше, как ваши успехи?
— На бумаге уже все сходится. Я еще хотел бы вас поблагодарить за вычислительную машинку, мне ее от вашего имени предоставили, очень все дело ускоряет. Спасибо!
— Ускоряет? Я рад, что ускоряет. Но благодарить не меня надо, а опять-таки ваших соседей. У них там на воле машинки эти были с трактор величиной. А у нас тут места не так уж много, вот они их быстренько довели до камерных размеров. А как ваши ракеты, все еще на жидком топливе? Не пора ли на твердое перейти?
— Перейдем, скоро перейдем, как только вся жидкость подсохнет, так на твердое и перейдем. Нам тут и атомщик со своей стороны помогает.
— Я так и надеялся, что атомщик непременно поможет, атом, он ведь очень тверд, хотя и неисчерпаем. Значит, если корабль твердый, а топливо жидкое, то скорость ниже, чем при твердом топливе?
— Несколько ниже, — согласился Основатель.
— А вы не задумывались над тем, какие будут достигнуты скорости, если топливо твердое, а корабль будет жидкий?
Этот вопрос весьма озадачил Основателя. Будь он даже приговорен к неминуемой смертной казни, ему бы такая мысль и во сне не пришла.