– Ну наконец‑то британцы, – с облегчением выдыхает Жак де Ли.
– Назовитесь, благородный рыцарь, – требует он от громадного воина в роскошных доспехах и с рыцарским гербом на щите.
– Сэр ле Дуан, барон Хемфордшерский, – басит в ответ верзила, если и уступающий ростом баварцу, то по объему даже превосходящий.
– Я – сэр де Ли, – рычит баварец, – и предлагаю вам сложить оружие и сдаться.
Не удостоив его ответом, англичанин обнажает меч. Воины за его спиной без промедления ощетиниваются копьями и булавами.
– Не жди меня, Робер, – бросает баварец. – Как смогу, присоединюсь. Где‑то там прячутся еще семеро, у них Клод.
– До встречи, – бросаю я.
Как я уже говорил, коридор проходит по периметру всего этажа. Если поспешу, еще успею зайти британцам в тыл. Я бегу назад по коридору, пинками распахивая закрытые двери, и быстро окидываю взглядом содержимое комнат. Там ничего особенного. И здесь пусто. И тут. А это вообще какое‑то хозяйственное помещение, бадьи с водой, мокрые тряпки…
С грохотом слетает с петель следующая дверь, далеко за спиной все звенит и звенит железо, кто‑то пронзительно вскрикивает, баварец ревет как атакующий лев, ему вторит утробное рычание англичанина. Похоже, что оруженосцы уже полегли, и гиганты остались вдвоем. Следовало ожидать, в рукопашном бою с рыцарем простому воину ловить нечего.
Я открываю еще одну дверь, кидаю внутрь беглый взгляд. Мебель, картины, гобелены, служанка, прижавшая руки ко рту… Новая дверь распахивается от молодецкого пинка, жалобно скрипят петли. Стоп! Я кидаюсь обратно, пронзительно взвизгнув при виде обнаженного меча дебелая девица начинает медленно сползать по стене.
– Черт, какие мы нежные, – бормочу я остервенело.
Как ни тормошу девицу, она и не думает приходить в себя. Так и лежит, закатив глаза. Плюнув, я отправляюсь на новые поиски. Еще через минуту, вооружась кувшином с вином, я щедро окатываю им служанку. Та наконец‑то распахивает глаза, широкие и пустые, как у куклы, рот красотки страдальчески кривится. Пухлые красные губы шевелятся, готовясь исторгнуть пронзительные рыдания, но тут я достаю из кошеля золотую марку.
– Знаешь, что это? – спрашиваю я, небрежно вертя монету в руках.
Не отрывая взгляда от золота та медленно кивает. И куда только подевалась испуганная, потерянная в темном лесу девочка? Сейчас передо мной настоящая женщина: алчная, умная и хитрая.
– Получишь, если скажешь, где держат пленницу.
– Направо до угла, а там третья дверь, – отбарабанивает служанка, и я подбрасываю монету в воздух.
Девушка мигом садится, пухлая рука ловко подхватывает золотую марку, не дав ей упасть. Подлетев к указанной двери, я замираю, прислушиваясь, затем осторожно толкаю ее. Дверь оказывается открытой, а комната, носящая следы поспешного сбора – пустой. Яростно чертыхаясь я пробегаю коридор до конца, проверяя все комнаты, нигде ни единой души. Завернув за угол я натыкаюсь на бьющихся рыцарей.
Баварец наступает, англичанин перед ним пятится. Шлема на нем уже нет, и оттого самый невнимательный взгляд без труда различит на лица барона Хемфордшерского явственное выражение паники. Весь коридор залит кровью, словно мы не в замке, а на скотобойне. Повсюду отрубленные руки и ноги, вспоротые животы источают зловоние… Я обо что‑то спотыкаюсь, невольно опуская взгляд, откатившаяся голова слепо пялится на меня белками глаз.
– Помочь? – из вежливости спрашиваю я Жака.
– Не лезь под руку, – рычит баварец. – Сам справлюсь.
Кивнув, я бегу обратно. Вряд ли англичане вместе с Жанной спустились вниз, во двор замка. Не станут они доверять ценную пленницу превратностям боя. Если кто и может мне сказать, где любимая, то только та служанка. На мое счастье, девица и не думает никуда уходить. Она разглядывает полученную монету, и глаза ее азартно горят.
При моем появлении пухлая рука мигом ныряет в вырез лифа. Обратно она выскальзывает уже пустой, да так быстро, что я тут же понимаю откуда взялись иллюзионисты. Произошли от людей, не пожелавших делиться с ближним своим честно заработанными денежками, вот откуда. Я достаю из кошелька еще десяток золотых марок, и, подержав монеты на ладони, чтобы разглядела получше, вкладываю девушке в руку.
– Что вам угодно? – хрипло шепчет служанка, не отрывая взгляда от золота.
Еще бы у нее горло не перехватило! В маленькой ее ладошке сейчас достаточно денег, чтобы купить собственный дом, хватит тут и на торговую лавку. Отныне она завидная невеста, и выйти замуж для нее не проблема. Пышная грудь бурно вздымается, руки дрожат, по лицу течет пот.
– Куда делись приехавшие вчера дворяне и девушка, что держали в башне? – медленно спрашиваю я. – Подумай как следует, ответь правильно, и эти деньги станут твоими.
Колеблется служанка недолго. Глубоко вздохнув, они принимает решение. Не отрывая взгляда от денег, дрожащим голосом заявляет:
– Я думаю… думаю…
– Ну‑ну, быстрее, – тороплю я.
– Она ушли подземным ходом!
– Куда он выходит?
– Я не знаю. Где‑то в лесу.
– Как в него войти?
Девица объяснила. Вот вам и тайный ход, да разве от этих слуг что‑то утаишь? Молнией я пролетел мимо Жака де Ли, который загнал английского рыцаря в угол и ныне методично добивал. Сэр ле Дуан, барон Хемфордшерский слабо огрызался, но видно было, что мечтает он лишь о бегстве. С лестницы слышались крики и лязг доспехов, это поднимались воины Отто Бастарда. Я влетел в комнату, о какой говорила служанка и изо всех сил потянул за огромный бронзовый подсвечник, на первый взгляд намертво закрепленный в стене.
Что‑ то заскрежетало, и подсвечник выехал вперед. Скрежет усилился, справа от меня кусок стены начал сдвигаться вниз. Передо мною оказалась узкая винтовая лестница, круто уходящая вниз. Секунду подумав я рывком подтащил дубовый стол и намертво заклинил им отверстие. Теперь вход не закроется, и баварцы найдут куда я ушел. Затем я устремился вниз.
Перепрыгивая через три ступеньки за раз я бежал по лестнице, идущей в толще стены, и молился о том, чтобы не споткнуться о какую‑нибудь выбоину. На уровне подвала лестница закончилась круглой площадкой ярдов трех в диаметре, далее передо мною лежал вырубленный в камне подземный ход. Здесь было темно, влажно и затхло. Темнота для меня не проблема, я прекрасно обхожусь без света. Но отчего‑то я ощутил себя неуютно.
Была ли причиной тому царящая вокруг мертвая тишина, либо затхлость воздуха вновь напомнила пережитое, только в памяти моей всплыло кое‑что давным‑давно позабытое, невольно я задрожал. Воспоминания становились все четче и яснее, пока я наконец не вспомнил, как заживо гнил глубоко под землей и как умер в каменном мешке монастырской темницы. Все пережитые мною мучения, все кошмары вернулись вновь.
– Что за вздор, – пробормотал я. – Ну же, вперед.
Но я замер на месте, не смея сделать ни шага.
– Давай же! – громко сказал я. – Они увозят Жанну!
Подбодренный звуками собственного голоса, я медленно двинулся вперед. Не успел я сделать нескольких шагов, как на меня вновь навалился пережитый в монастырской тюрьме ужас. Показалось, что стены сдвигаются, желая навечно замуровать меня в подземных глубинах. Мышцы мои обратились в кисель, по лицу тек холодный пот. Какое жалкое зрелище я представлял в тот момент! Тьма подступала все ближе, жадно заглядывала в глаза, обнимала за плечи, щекотала и хихикала на ухо.
– Теперь‑то ты не вырвешься, – шептала она. – Сам пришел, так добро пожаловать!
Я молчал. Ноги мои подкосились, и я рухнул на пол, свернувшись в клубок. Один, глубоко под землей, в каменной могиле, я сгину здесь без вести. Дрожащий кусок плоти без воли, без сил. Как, ну как меня занесло сюда? Зачем я поперся во тьму? Однажды мне чудом удалось вырваться на свободу, но во второй раз мне уже не уйти. Откуда‑то я знал, что мне суждено остаться здесь навсегда.
Глава 5 тревожная осень 1433, Европа: операция "Английский леопард"
Затем я вспомнил зачем я здесь, и что я тут делаю. Я пришел сюда за любимой, за женщиной, предназначенной мне судьбой. Как наяву я увидел перед собою Жанну, и глубоко внутри меня загорелся крошечный огонек. Как ни мал он был, он все же вырвал у царящей вокруг тьмы маленький участок. Закусив губу я заставил себя подняться на колени.